Аборигены Галактики. Реконкиста

Пролог. 2574 год. Земля, Южный Урал

Решусь на всё, что в силах человека.

Кто смеет больше, тот не человек.

Уильям Шекспир «Макбет»

«Не шутите над синоптиками. Они ошибаются куда реже, чем вам бы того хотелось!» — эту народную мудрость старший охотовед егерского пункта «Тёплый ручей» Южно-Уральского заповедника Томас Кайрус вспомнил утром первого января, когда не смог открыть дверь сруба. А ведь в декабре ничего не предвещало обещанную прогнозом снежную зиму. Тридцать первого декабря не предвещало! Когда после поздравления Верховного Сумматора и боя курантов, шампанского и дружеского застолья Марыся Ясинская, выглянув в окно, сообщила: «Снежок падает!» — внимания на это никто не обратил. А зря.

К концу января снега навалило столько, что лежал он полутора, а местами и двухметровым слоем, и даже самцам-поликорнам недоставало силы пробить тропу к водопою или кормушкам. Могучие красавцы в добрую тонну весом, чьи предки были завезены на Землю с планеты Гаруда в системе Летящей Барнарда, застревали в сугробах и обиженно трубили, взывая о помощи. Собарсы и живность помельче, угодив в снежную ловушку, пытались высвободиться молча, и, если егерский патруль не находил их вовремя, погибали от холода. Работы сотрудникам «Тёплого ручья» добавилось — буквально «вверх глянуть некогда». Неудивительно, что никто не заметил выкрашенный в серебристо-белый зимний камуфляж автограв, проскользнувший к Медовой балке.

Последние годы перед Большим Блэкаутом Медовая балка была местом паломничества туристов. Найденный в её пещерах артефакт приманивал их десятками ежедневно, хоть ближайшая ТЛП-кабина аж в сорока километрах! Туристов можно понять: рисунок поликорна, отбивающегося от стаи собарсов, датированный неолитом, поставил в тупик всю палеонтологию. Случись подобная находка в двадцатом веке, апологеты палеоконтакта разнесли бы позитивную науку того времени в пух и прах, но и в двадцать шестом нашлись желающие громоздить гипотезы одна нелепее другой. Объяснился «артефакт» достаточно быстро: рисунок на стене пещеры оставил не доисторический охотник, а наш современник, хорошо знакомый с поликорнами и собарсами егерь Николай Сапрыкин, заброшенный в каменный век в результате трагической катастрофы во время испытания хронокапсулы. Вернее, в результате диверсии, уничтожившей Кейптаунский институт физики времени. Первой в череде преступлений, приведших к Большому Блэкауту.

Рисунок перестал быть артефактом, и о нём вскоре забыли. Человечеству хватало забот куда более насущных. Поверить, что милые наивные дикари, вооружённые луками и костяными ножами, оказались галактическими паразитами, прибывшими на Землю с единственной целью — охотиться на её хозяев, большинству людей было нелегко. Как и принять факт, что спасителями человечества оказались не оперативники из Комиссии по чрезвычайным ситуациям, не бравые десантники СОБКО — Службы обеспечения безопасности контактёрских операций, — даже не подозрительные (и подозревающие всех и каждого) типы из Карантинного Комитета. Спасли земную цивилизацию искусственные разумные существа — сэлы, — которых люди когда-то создали, а потом постарались о них забыть, осознав, что сами того не желая, возродили рабство.

Сэлы решили проблему с паразитами — выявили и уничтожили их всех. Люди решили проблему сэлов — предоставили им гражданские права и удалили из системного ядра их программного обеспечения безусловные этические запреты, ограничивающие свободу воли. Но проблему людей — психологически обработанных паразитами «учеников» — решать ещё предстояло. Сотни тысяч их сейчас живут на анксиолитиках и нейролептиках, десятки тысяч находятся в специализированных клиниках под круглосуточным наблюдением, а около тысячи наиболее пострадавших пришлось погрузить в медикаментозную кому — на неопределённое время. Потому что иначе бывшие «Друзья индейцев» видели для себя лишь два пути: либо присоединиться к племени паразитов, либо умереть.

На фоне всех этих проблем землетрясение на Южном Урале, случившееся в последние дни Большого Блэкаута, прошло почти незамеченным. Интенсивность его едва дотягивала до пяти баллов, эпицентр находился вдали от населённых мест, жертв и разрушений оно не вызвало. За исключением одного — обвалился свод пещеры в Медовой балке, наглухо запечатав обломками вход и уничтожив развенчанный артефакт. Именно сюда, к бывшему входу, и прилетел серебристо-белый «Стерх».

Пилот посадил машину на ровную площадку рядом со скалами. Уцелевший каменный козырёк частично прикрывал её от ветра, так что снега здесь намело меньше, чем вокруг — всего по пояс взрослому человеку. Разумеется, этого хватало, чтобы лапы-опоры «Стерха» провалились в него полностью. Но пилот в кабине сидел умелый и рисковый, — не выпустил их, положил автограв на брюхо.

Замолчали двигатели, осела, поискрившись на солнце, снежная пыль, в Медовую балку вернулись тишина и недвижность. Сидевшие в машине не спешили, пристально всматривались в покрытые лесом склоны, опасаясь нежелательного свидетеля их визита. Напрасная предосторожность. Люди давно не наведывались сюда. Ближайшее место, где их можно было бы встретить — курум, каменный поток, некогда скрывавший уничтоженную Валевской и её подручными хронокапсулу. Теперь там стоит крест из красного гранита. На кресте два имени: «Николай Сапрыкин. Роман Силантьев». Это не могила — памятный знак. Тело председателя Контакт-Центра «Друзья индейцев» сожгли, не оставив и пепла. Где упокоился десять тысяч лет назад первый хрононавт Земли, не знает никто.

Наконец дверь кабины открылась. Трое спрыгнули в сугроб, побрели, разгребая снег, к пещере. Первой шла то ли загорелая, то ли смуглая от природы девушка с копной каштановых волос. Следом — молодой мужчина, приземистый, широкоплечий, мускулы играют под кожей, начисто выбритая голова украшена татуировками, спускающимися по шее к плечам и спине. Замыкала шествие вторая девушка, тоже крепко сложенная, сильная, под стать спутникам. Разве что кожа заметно светлее. Русые волосы собраны в длинный «конский хвост». Одеты все трое одинаково: кожаная куртка-безрукавка, короткие кожаные штаны до колен, на ногах — мокасины. Несмотря на лёгкую экипировку, ни смуглая, ни мужчина не мёрзли, одна русоволосая ёжилась и передёргивала плечами, хоть шла по проторённой приятелями тропе в снегу. Ни луков, ни ножей, ни какого другого оружия у троицы при себе не было. Из поклажи — лишь кожаный бурдючок на поясе у предводительницы.

Пилот посадил автограв как мог близко к скальной стене и входу в пещеру, так что долго пробиваться сквозь сугроб не пришлось. Снег облепил голые голени темноволосой, набился в обувь, прилип к штанам. Но стоило ступить на камни, как он мгновенно улетучился облаком пара, словно тело девушки на миг превратилось в раскалённый металл. На мужчине снег не таял так быстро, но это его ничуть