Павел Григорьев

Фокус

Из-за косяков моего друга его отец лишился пары миллионов, а я в корне пересмотрел отношение к жизни. Правдива эта история или нет, решать вам. Пруфов не будет. Имена героев выдуманные.

В столице стояла многоснежная зима. Я был студентом, мне едва исполнилось восемнадцать. До, после и вместо учёбы я лоботрясничал в компании однокурсников, двадцатилетних сынков обеспеченных родителей. Как попал туда я, непримечательный омежка из средней семьи, для меня до сих пор загадка.

Костяк компании составляли двое. Главным был неуравновешенный, плотный верзила Марк. В жизненную палитру Марка была примешана чёрная и неоправданная агрессия. Может, причиной было отсутствие родительской любви. Вечно занятой батя почти не видел сына. Мать развелась с отцом и окунулась в новую семью. Его родитель заправлял крепеньким бизнесом средней руки. Продавал мебель (на самом деле нет, но профиль бизнеса не важен). Марк был типичным избалованным мажором с кучей соответствующих развлечений. И катался на чёрном Порше, купленным папой.

Вторым заводилой числился крепкий увалень Кирюша. Кирюша тоже был под два метра в высоту и немного поменьше в ширину. Он не разделял подхода Марка к жизни, но паясничать и как-нибудь зло пошутить тоже был не прочь. Кирюшины родители были чуть победней маркового бати. Это выражалось в том, что Кирюша ездил не на Кайене, а всего лишь на Лексусе.

Я был в их компании не совсем своим. Звали меня далеко не на всякий движ и нечасто, но и не гнали. По уровню доходов моя семья даже рядом не стояла. Может, причиной мажорской благосклонности были мои взгляды на жизнь. А может, моя внушаемость и привычка "стелиться" перед всяким, кого я считал лучше себя. Мне казались невероятно крутыми их затеи и образ жизни. А также злые нападки и подколы окружающих. Я принимал это поведение за прожжённый цинизм и пытался ему подражать.

В этой компании было всё, что воспел Минаев в своих книгах про "золотую молодёжь": отрывы в клубах, алкоголь, девчонки совсем не тяжёлого поведения. Помимо алкоголя, в клубах было даже то, что не позволит опубликовать Роскомнадзор. Были и скоростные "прохваты" по ночной Москве. Это когда ты стартуешь на Смотровой, с Воробьёвых, и уже через 30 минут возвращаешься туда же, сделав полный круг по Садовому — мимо всех светофоров, по всем сплошным.

Разумеется, для меня, юнца сначала семнадцати, а потом восемнадцати лет, такой образ жизни казался верхом материального благополучия, всего, о чём можно было мечтать — сверкающая обёртка той жизни, которой я жить не мог, но мог к ней прикоснуться.

Впрочем, вскоре эта самая жизнь поправила мои ориентиры.

Клубы, дрифт, девчонки и алкоголь были совсем не главным guilty pleasure1 моих приятелей. Одним из любимейших занятий Марка на свежем воздухе было нечто совсем необычное, граничащее с живодёрством.

Он любил сцепляться в перепалке с прохожими, провоцируя их на агрессию, а затем пугать их стрельбой из охолощенного пистолета ТТ. Кто не знает, это кастрированная версия огнестрельного оружия. Делают так: у настоящего ТТ спиливают ствол, убирают пару деталей. Стрелять боевыми патронами невозможно. Зато отлично получается стрелять холостыми. Шум, гам. От боевого отличишь только с лупой. Причем купить его может любой дурак безо всяких лицензий.

Марк не рисковал. Его местом "охоты" был полузаброшенный парк за Тёплым Станом. Деревья хорошо заглушали звук выстрела. Народу по парку шаталось мало. Никаких свидетелей. Марк выбирал тех, кто гарантированно не даст отпор. Как правило, это были очкастые студенты или подбуханные мужички слегка за сорок. Даже если бы они полезли в драку, Марк мог рассчитывать на свой рост и начальные знания бокса. Однако этого не потребовалось ни разу. Хватало первого же выстрела. Люди кричали и убегали. Либо цепенели от страха. И унижённо просили Марка больше не стрелять. Один даже описался.

Марк получал в два раза больше удовольствия, когда за процессом наблюдал кто-то из его окружения. Поэтому порой в этом нехитром развлечении участвовали и мы с Кирюшей. Марк по какому-нибудь пустяковому поводу наезжал на незнакомца. Тот начинал возмущаться в ответ. Тогда Марк эффектным движением выдирал из-за спины ТТ, спрятанный под ремнем, и дергал затвор — ну чисто как в боевиках.

И вот однажды в ту зиму мы втроём катались по заснеженному району. Внутри по бардачку катался черный ТТ. На город упала ночь и принесла с собой пургу. За тонированными стеклами "порша" было ни хрена не видно. Поэтому, когда Марк зарулил на почти пустую парковку и разогнался, чтобы дрифтануть на льду, он врезался в припаркованный универсал. Марк выматерился и вылез, чтобы оценить повреждения. Мы — за ним. У "порша" помялось заднее крыло и бампер. Но Марк отнёсся к проблеме философски. Когда батя отстёгивает тебе тыщ двести в месяц, о таких мелочах можно не беспокоиться.

Чужому "фокусу" разворотило весь передок, и он жалобно завыл сигнализацией. Но Марку, разумеется, было плевать. Он уже садился за руль, чтобы покинуть место ДТП, когда до нас донёсся возмущенный крик:

— Вы чё, суки! Куда собрались?!

С дальнего конца парковки к нам спешил парень чуть постарше нас. Невысокий, худоватый, даже щуплый. Как раз любимый для запугивания типаж Марка. В руках у парня были пакеты из супермаркета, что придавало его походке комичную скованность. Позади него неловко скакала по сугробам девушка.

Марк осклабился и посмотрел на нас. Он передумал уезжать вот так сразу. Мы поняли его намерения без слов. Синхронно захлопнули только что открытые двери. Встали чуть позади и по бокам от Марка.

— Это кто здесь суки, дядь? — осведомился Марк, когда парень подбежал поближе. — Ты за языком-то следи. А то мы щас твою суку натянем.

Парень остановился, как вкопанный, на расстоянии полутора метров от Марка. Не сводя с него взгляда, поставил пакеты на снег. Нашарил ключи в кармане, выключил орущую сигнализацию "фокуса".

— Суки здесь только вы. Извинись перед девушкой, и вызывай гайцов, — проговорил он.

— А вот щас обидно было, — лениво протянул Марк. — Давай-ка лучше ты извинишься. Заплатишь мне за разбитую тачку и свалишь отсюда. Или тёлку свою нам оставь. В качестве извинения.

На лице парня не отразилось почти никаких эмоций, только внимательный взгляд выцеливал по очереди Марка, Кирюшу и меня. Кирюша подвинулся вперед. Я — чуть назад. Меня беспокоило, что оппонент не выказывал страха. Перед ним стояли двое здоровых лбов и третий — я, тоже не лилипут. Взгляд