Арон Яковлевич Гуревич

Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе

Памяти Александра Иосифовича Неусыхина

Предисловие

Возникновению западноевропейского феодализма посвящена обширная литература. Научная и общественная актуальность этой темы понятна. Становление феодального общества в Европе — это и начало истории населяющих ее народов. Ныне, в период ломки старых социальных порядков и развития социализма, не может не быть велико внимание к эпохам смены общественных формаций. Раннее средневековье в истории Европы явилось тем моментом всемирной истории, когда завязался узел, в котором сплелись пути развития трех общественных форм — античного общества, общества варваров, зарождавшегося феодального общества. Естественно поэтому, что в период раннего средневековья должны были выявиться закономерности развития различных социальных форм. Все это делает эпоху раннего средневековья интересной для историка, философа, социолога, поучительной в теоретическом отношении.

Но хотя процесс становления феодализма многократно и с разных сторон изучался историками, в нем немало неясного. Чем глубже в предмет проникает мысль ученых, тем больше новых вопросов возникает перед ними. Новые проблемы требуют все новых и новых подходов к старым темам, рассмотрения их с иных точек зрения.

Проблема генезиса феодализма и связанный с нею вопрос о путях складывания феодально зависимого крестьянства представляет трудность и с источниковедческой, и с теоретической точек зрения. Даваемые историографией решения не всегда убедительны. Для дальнейшего изучения этих вопросов необходимо привлечь новый материал, почерпнутый не только из истории тех стран, которые обычно находились в центре внимания исследователей, но и из истории народов, остававшихся до недавнего времени вне поля их зрения.

Но дело не только, а может быть, и не столько в расширении круга источников и области, охватываемой исследованием. Трудности, возникшие перед современной историографией, в немалой мере вызываются, на наш взгляд, недостаточной ясностью применяемых ею понятий, без которых историки не могут обойтись и которые именно поэтому нуждаются в уточнении и углублении. Понятия исторической науки сплошь и рядом употребляются в обществе, к которому принадлежат сами историки; естественно, эти понятия соответствуют специфике современного историкам общества. Однако наука прилагает эти понятия к иным эпохам, и неизбежно должен возникнуть вопрос, в какой мере правомерна подобная операция, не нуждаются ли при этом общие категории в переосмыслении и насыщении исторически конкретным содержанием, отвечающим отношениям изучаемой эпохи? Нам придется вдуматься в такие категории, как «собственность», «богатство», «свобода», «зависимость», «индивид» и другие, — каков их смысл в контексте эпохи раннего средневековья?

Нередко бывает так, что историческое понятие, создавшееся в одной стране и отвечавшее отношениям определенного периода, переносится историками затем в другие периоды и применяется к иным формам социальных отношений. Но не вызывает ли такое расширительное употребление понятий деформации картины исторической действительности, рисуемой при посредстве этих понятий? Стало общепринятым писать и говорить о закрепощении свободных общинников и о крепостных крестьянах Западной Европы в период раннего средневековья. К сожалению, обычно не задумываются над тем, аналогичны ли описываемые при помощи таких категорий отношения крепостничеству Восточной Европы периода XV–XIX вв., не привносим ли мы таким образом чуждые раннему феодализму порядки, сложившиеся в специфической обстановке конца средних веков. «Прочистка» понятий, уточнение их с целью более правильного употребления при изучении истории возникновения феодализма совершенно необходимы.

Столь же важны содержание и характер применения наиболее общих философско-исторических категорий, которыми пользуется наука. Смешение логического аппарата науки с конкретно-историческим процессом и подмена первым последнего — важное препятствие на пути исследования. В результате из истории исчезают многоплановость и многообразие живого процесса, она схематизируется. В этой связи мы считаем целесообразным остановиться на вопросе о применимости понятия «классического» типа феодализма.

Кроме того, мы убеждены, что должен быть расширен самый круг вопросов, составляющих общую проблему генезиса феодализма. В советской историографии становление феодализма рассматривалось в первую очередь в аспекте вскрытия сдвигов в производительных силах, в отношениях собственности и социально-экономическом положении непосредственных производителей. Эта проблематика изучается и в нашей работе. Поскольку в основе освещаемых в книге вопросов лежит мысль о том, что феодализация заключалась прежде всего в смене одной системы социальных связей другой, было бы важно взглянуть на процесс перехода от варварского строя к феодальному и в свете таких наук, как социология и социальная психология. Изучение генезиса феодализма под указанным углом зрения предполагает постановку вопроса об отношении индивида и социальной группы, отношении отдельного человека и общества в целом. Как и всякий исторический процесс, генезис феодализма проходит через живых людей. Поскольку феодализм — это система отношений между людьми, следовательно, и изучение его возникновения и развития должно быть направлено на расшифровку социальных процессов в самой человеческой практике. Формирование новых связей между людьми вызывало сдвиги также и в их духовной жизни. Речь идет как об отражении социально-экономических процессов в сознании людей, так и о теснейшем переплетении и взаимодействии этих линий развития. Между тем вопросы развития общественного сознания в период раннего средневековья почти вовсе еще не ставились в науке, не ясны проблематика такого исследования, его методы и возможности, которые оно могло бы открыть.

Хотя названные проблемы очень сложны и слабо разработаны, книга рассчитана преимущественно на студентов-историков, а не для специалистов-медиевистов, знакомых с многообразными точками зрения, высказанными по каждому конкретному вопросу. Автор исходит из убеждения, что студент должен усваивать не только давно устоявшиеся и всесторонне обсужденные выводы науки, казалось бы, не вызывающие споров, — он должен иметь представление и о новых проблемах. Он должен знать, что в истории, как и в любой науке, имеется масса «белых пятен», подчас даже и тогда, когда «на картах» (в данном случае — в учебниках и пособиях) они закрашены. В науке не существует раз навсегда решенных вопросов. Ввести начинающего историка в самую гущу научных споров, натолкнуть его на размышления над проблемами, встающими перед исторической наукой, желательно и потому, что таким путем скорее всего можно воспитать в нем пытливость, необходимую ученому, и потому, что от молодого поколения историков и должно ожидать постановки новых вопросов, поисков нетрадиционных путей решения вопросов, унаследованных от старших поколений исследователей.

В книге не излагаются основные факты истории генезиса западноевропейского феодализма, приводимые в учебниках, поскольку предполагается, что читатель знает общую характеристику феодального строя и направление процесса его становления.

Книга не содержит также детального анализа исторических источников и обильных ссылок на специальную литературу; ссылки делаются преимущественно в тех случаях, когда автор непосредственно полемизирует с иной точкой зрения либо когда он