Пётр Андреев

Как-то разЪ

Вася стоял перед большой парадной. В одной руке у него был букет полевых цветов, а в другой, красивая коробка, перетянутая красной лентой c надписью — «Кондитерская Мадам Дрейфусъ». Кавалер поправил букетом котелок, который сполз на лоб, приосанился и не без сноровки, другой рукой с коробкой потянулся к звонку.

Дверь открыли почти сразу-же. Когда пирожные и букет цветов перешли из рук в руки, Вася немного замешкался.

— Ну, шо-жеж, Вы? Проходьтес, — пригласила Матрёна Ксенофоньтевна.

Плавно покачивая бедрами, она прошла в гостиную. Постояв в нерешительности какое-то время, Вася махнул рукой и принялся стягивать лаковые штиблеты. Аккуратно поставив их у двери, он направился вслед за хозяйкой, на ходу поправляя, белую — накрахмаленную манишку.

Передвигался он странно, скользя ногами по полу — как будто на лыжах.

— Шо такоес?! Вася, Вам таки неудобнос?!

— Целую Ваши ручки, Матрёна Ксенофоньтьевна, ну так… Имею маленькос носки в дырочку и не хочу, портить этого всего…Великолепияс, — Вася обвел руками квартиру.

— Тюю….Напужал сосиской киску! Проходьте, не берите до головыс.

Хозяйка взяла гостя за руку и потянула за собой. Вася не особо сопротивлялся, и сверкая голыми пятками, вскоре оказался за накрытым столом.

Над ними парил огромный бежевый абажур, с бахромой по краям. На стенах висели портреты родственников Матрёны Ксенофонтьевны в богатых рамах.

Стали пить чай. Гость налил сначала хозяйке, потом себе. Матрёна Ксенофонтьевна пила осторожно, маленькими глотками. Она держала чашку в руке, отставив в сторону мизинец. Вася громко швыркал, втягивая в себя напиток вместе с воздухом, чмокал губами, пыхтел и отдувался.

Он неотрывно смотрел на хозяйку. Даже не на неё, а на великую её грудь. Бюст вздымался вверх и вниз. От этого действа в голове у Васи забухали молоты — отбивая мотив известного романса «Амурские волны».

Самооценка у него поднялась, да так, что стало трудно сидеть. Вася, как можно незаметнее поправил бруки и чтобы хоть как-то отвлечься, неожиданно для себя предложил,

— Миль пардон! Матрёна Ксенофонтьевна, а давайте потанцуем?!

— Так, ааа… у меня и музык никаких нетус, — растерялась хозяйка, — Неможнос — же без музыкс.

— А мы так! Как говорится — не в затяг! — бодро ответил Вася и протянул даме руку.

Хозяйка покраснела, но тем не менее поднялась и подошла к гостю.

Сердце Матрёны Ксенофонтьевны забилось часто — часто. Вася приобнял её за талию, и они начали вальсировать под воображаемую мелодию. Объятия становились всё крепче и крепче. Они кружились в стремительном танце. Тело Матрёны Ксенофонтьевны обмякло и сделалось податливым, как воск. Она с трудом дышала, и уже хотела крикнуть, но Васины губы заставили её замолчать.

И началось!

Зашумело-загремело!

Да так, что сосед Матрёны Ксенофоньтьевны снизу — пожилой грек Евклид Петросович, воздевал руки к небу, чтобы его гордость — люстра ручной работы, не сорвалась с потолка.

Очнулся Вася на полу, под абажуром, с которого свисал малиновый, кружевной бюстгалтер Матрёны Ксенофонтьевны. Со стены на него строго смотрели чужие родственники. Было непонятно, осуждают они его, или нет.

Сама Хозяйка лежала рядом и прикрыв один глаз пускала вверх кольца табачного дыма.

— А Вы таки, умеетес развлечь девушкус, Васенька! — подмигнула она и улыбнулась.

— Целую, Ваши ручки, Матрёна Ксенофонтьевна. Как это, очень приятно получить комплеман, от такой Красавицы!

— Таки Красавицы?! — женщина расплылась в улыбке и стряхнула пепел в массивную серебряную пепельницу.

Они немного полежали. Вася засобирался домой. У него внезапно, нашлись срочные дела, не терпящие отлагательств. Хозяйка благодушно внимала и не делала попыток оставить гостя у себя.

Чмокнув Матрёну Ксенофонтьевну в щёку на прощание, Вася скатился с лестницы и вскоре очутился на улице. Зашёл в ближайшую подворотню и вытащил из-за пазухи свёрток. Развернул его и на свет показалась массивная пепельница. Джентльмен повертел её в руках, затем аккуратно завернул и засунул обратно.

— Сойдёт! — сказал он сам себе.

Посмотрел на солнышко, которое уже катилось к закату и неспешно пошёл по своим делам.

Матрена Ксенофонтьевна сидела за столом и вертела в руках старенький бумажник. На столе рядом лежали несколько ассигнаций. Женщина искала потаённые места в надежде добыть ещё чего-нибудь. Сообразив, что больше ничего найти не удастся, женщина бросила портмоне в мусорное ведро.

— Эх… Вася, Васенька, — промурлыкала женщина.

Она сладко потянулась, достала папиросу и чиркнула спичкой. Вскоре голова её скрылась в облаке густого и плотного дыма.

Алма-Ата

7-9 Сентября 2023