Сладко потянувшись, я открыл глаза. Утреннее солнце ярко светило в окно. На кухне, что-то напевая, бабушка готовила завтрак. Внезапно холодная дрожь прошла по телу… Какая бабушка?! Она же умерла уж сорок лет тому назад. Я резко откинул одеяло и вскочил на ноги.

Я стоял посреди комнаты в нашей старой квартире. Рядом на кровати спал мой брат. Я взглянул на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрел мальчишка лет пятнадцати. Внезапно ощущение отчаяния полностью захватило меня, я упал на кровать и молча заплакал без слез. Спустя несколько минут я в какой-то мере пришел в себя и вновь сел на кровати, разглядывая окружающую обстановку.

Из кухни донесся голос бабушки:

– Сережка, Леша, пора вставать, завтрак готов!

Я встал и пошел в ванную комнату, делая все на автомате, как пятьдесят лет назад.

Вот так я, почти семидесятилетний военный пенсионер, еще вчера живший в две тысячи четырнадцатом году в скромной однокомнатной квартире на окраине города, почти не выходящий на улицу из-за артрита, сегодня оказался в своем юном теле. Неизвестно, в каком году, но, видимо, ближе к середине шестидесятых. Пока чистил зубы и умывался, мое настроение потихоньку поднималось. В голове бродило множество мыслей о том, что у меня вновь впереди целая жизнь, притом со знанием будущего, по крайней мере, до две тысячи четырнадцатого года. О причинах переноса в прошлое я пока не размышлял, так как это просто бессмысленно.

Выйдя из ванной, я глянул на календарь, висевший на стене. На нем были оторваны листки на апреле тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Мимо меня с сонным видом пробрел в ванную мой младший брат Лешка. Моя рука по старой привычке поднялась дать ему подзатыльник… и резко опустилась. Брат с удивлением посмотрел на меня – как же это я сегодня обошелся без своих шуток?

Пройдя в кухню, я сел за стол. Там уже стояли тарелка с блинами и полная кружка какао. С неожиданным аппетитом я набросился на еду.

– Подожди-подожди! – воскликнула бабушка. – Оставь хоть брату поесть.

Позавтракав, я встал из-за стола и пошел в комнату. Ну что ж, если мне пятнадцать лет, то я учусь в восьмом классе. Я достал свой портфель и стал просматривать его содержимое. Боже мой, ну и бардак! Я даже не подозревал, что был так неаккуратен в детстве. В моих воспоминаниях все было гораздо лучше. В комнату зашел брат.

– Слушай, Леш, а какое сегодня число? – спросил я.

Лешка выпучил глаза:

– Ты что, заболел? Сегодня понедельник, тринадцатое апреля. Мама уже ушла на работу, ей сегодня нужно было пораньше.

– Ну ладно, ладно, не парься. Это я просто так спросил, тебя проверял.

– Что ты мне сказал не делать? Не париться?

– Да ладно, не бери в голову, проехали.

– Слушай, Сережка, что с тобой сегодня случилось? Вскочил утром, говоришь какими-то странными словами… Ты не заболел?

– Да ладно, Леха, все в порядке. Давай собираться в школу.

Я стал дальше просматривать свой портфель, пытаясь навести там относительный порядок и по дневнику определить, какие сегодня будут уроки.

К зданию школы я приближался со странным ощущением. Как будто не было почти пятидесятилетней разницы между мной и мальчишкой, который сейчас подходит к школьным дверям. Мое тело переполняло давно забытое ощущение бодрости. Не болели суставы, хотелось бросить портфель и помчаться бегом, подпрыгивая и крича что-нибудь во все горло.

У входа ко мне подошел мой одноклассник Вадик Петров и сразу начал, как он это делал пятьдесят лет назад, клянчить домашнее задание по геометрии:

– Сережка, ну дай списать на первом уроке… У нас первым черчение, все равно никого спрашивать не будут.

Вместе мы зашли в открытые двери. Было так странно смотреть на детей вокруг, проходящих учителей, которые в моей памяти уже давно умерли. И на своих одноклассников, о судьбе большей части которых я ничего не знал. Жизнь раскидала нас слишком далеко друг от друга, и только иногда, неожиданно встретившись, случайно удавалось что-то о ком-то услышать.

Тут мимо прошла, слегка задев меня сумкой, высокая девочка. Я ее сразу узнал. В груди сладко заныло. Это была моя первая безнадежная школьная любовь Светка Ильина. В детстве мы не склонны к компромиссам, и все мальчишки нашего класса были влюблены в двух Светок – Ильину и Горелову. Эти девочки, естественно, не дружили; их подругами, как это обычно бывает, были две очень некрасивые особы, которые оставались их боевыми спутницами на протяжении всех десяти лет учебы и, насколько я знаю, в дальнейшей жизни. У меня, ничем не примечательного мальчишки, практически не было шансов обратить на себя Светкин взор. Она и на нашего самого выдающегося парня, высокого крепкого блондина Владика Семенова, в которого были влюблены половина девчонок в классе, не обращала никакого внимания. Эта красавица проявляла интерес только к ребятам-десятиклассникам: те так и вились вокруг нее на школьных вечерах.

Я шел за Светкой вместе с Петровым, глядя на ее симпатичную попку, и размышлял о пластичности человеческой психики. Еще несколько часов назад я был Сергей Алексеевич Андреев, отставной военный врач, много лет прослуживший во всех горячих точках, куда Советский Союз отправлял своих граждан для защиты «завоеваний социализма». И сейчас заслуженный военврач Андреев идет в восьмой класс средней школы номер два города Энска, будучи пареньком пятнадцати лет, и при этом не сходит с ума, не плачет и не бьется головой о стену. А просто разглядывает фигурку красивой девчонки и думает о том, что со всем своим опытом прошлой жизни он наверняка сможет влюбить ее в себя. Наверное, моему спокойствию в большой мере послужил тот факт, что в прошлой жизни я жил совсем один и мое исчезновение скорее всего не задело ни одного моего родственника или друга.

Как только мы с Петровым вошли в класс, прозвенел звонок. Я остановился в растерянности. Моя память не сохранила место, на котором я сидел на черчении. Вдруг сбоку меня потянули за рукав. Я обернулся и увидел Аню Богданову, худенькую симпатичную девочку, с которой в первой моей жизни мы за одной партой провели десять лет. Она смотрела с удивлением:

– Сережа, ты что, не проснулся еще? Садись быстрей, сейчас уже Серафима Федоровна придет.

Первый урок прошел почти незаметно. Автоматически выполняя задание, я не переставал размышлять о случившемся. Почему именно я? Кто в ответе за такой переброс сознания? Остался ли я в прежней жизни? И самое главное – для чего все это сделано и как жить дальше?

В конце урока около меня остановилась учительница, взяла мою работу и стала пристально ее разглядывать.

– Сережа, что с тобой случилось? За последний учебный год это первый твой приличный чертеж. Если бы я не видела, что ты сам его делаешь, ни за что бы не поверила. Похоже, до сегодняшнего дня ты валял дурака и не работал в полную силу. Мне даже кажется, что это чертеж профессионала.