Автор благодарит бета-группу в составе Владимира Шаповала, Виталия Быстрова, Евгения Петрова, Николая Куликова, Владимира Ивакина и еще нескольких достойнейших джентльменов. Парни, без вашей помощи все было бы не так, как есть сейчас.

— Молодой человек! И долго мне за тобой бежать?

В прежней реальности, которую теперь здесь все называют «тот свет», меня безумно раздражал звон будильника. Я терпеть не мог, когда в самый сладкий момент, в приятный и спокойный предутренний сон врывался противный писк этого мерзкого изобретения человека.

Так вот, будильник по сравнению с Оружейником — это ничто. Куда тому бездушному предмету до нашего Льва Антоновича, который в силу своего возраста и неуемной энергии встает раньше всех (а может, и просто не ложится) и начинает собирать, преумножать и распределять. Первое он делает раз в пять активнее, чем второе, а второе — раз в десять охотнее, чем первое. Третьего же действия он старается избегать как ненужной роскоши.

— Я говорю вам, молодой человек: таки отдайте мне то, что вам не нужно. — Ну вот, он перешел на «вы». Сейчас кому-то не повезет. — Вам оно ни к чему, а мне надо.

— Мне сказали взять с собой флягу, — уже немного неуверенно ответил молодой голос. Понятно, на этот раз Оружейник вцепился в кого-то из «волчат». Жалко парня, пропал он. — Мне Наемник велел.

— Так пусть тот Наемник вам ее и дает, боже ж мой! Что мне его «надо» перед моим «оприходовано»? Ему надо, а отвечать кто потом будет? Лев Антонович? Таки пришлет ко мне Сват своего арапа сверить баланс — и все. И мое сердце сделает «шлеп» только при одном виде этого проверяльщика. А что вы хотели? Он в точности такой, каким мне мама в детстве описывала нечистого. Или того хуже — отправят меня вон в ту желтую кубышку, что за воротами стоит и занимает пространство. В мои годы быть овощем — это дело обычное, не спорю, но я-то не хочу, чтобы так случилось!

— Антоныч, и сколько уже можно нудить? — Ага, это уже Одессит к разговору подключился. — Что вы докопались до этого мальчика, который только и знает, что хлопать глазами перед вашей экспрессией? Дружище, верни ты ему ту баклажку, чтоб его стошнило, честное слово. Я тебе свою отдам, самодельную. Поверь мне, она не хуже, чем та, что у тебя в руках, и мне для тебя ее не жалко, у меня большое сердце.

— Жора, так и живите вы с тем своим сердцем еще сто лет, — пожелал Одесситу Оружейник. — Если вам не жалко своего добра, так это замечательно, это характеризует вас как высокоморальную и социально оптимистическую личность, с такими людьми, как вы, стоит жить под одним небом. Больше скажу: даже под одним потолком. Но мне верните ту фляжку, которая стоит у меня на балансе.

— Нате, — оборвал речь Оружейника «волчонок», и обрадованный кладовщик, судя по топоту, побежал в свои закрома. Как водится, получив желаемое, он уже добрые слова вхолостую не тратил — это нерентабельно.

— Что за человек? — Одессит зевнул. — Сам не спит и другим не дает.

— И не говори, — поддержал его томный женский голос. Ну да, наш живчик спать ложится на одном конце города, а просыпается на другом.

— Солнце встало, и мы встаем!

О, а это уже Дарья, та самая крепкобедрая и полногрудая женщина, которая нам с Наемником еду приносила, когда мы рейдеров в засаде ждали.

Она за последнее время забрала в свои цепкие руки почти все внутрихозяйственные дела, да так серьезно, что мне на нее даже жаловаться приходили. Правда, эти жалобы не возымели успеха, поскольку стенания пяти девочек из хороших семей, которые на «том свете» ничего тяжелее вилки и коммуникатора в руках не держали и чистосердечно полагали, что еда растет на деревьях в том виде, в котором ее подают на стол, тронуть мое сердце не смогли. Напротив, они меня порадовали. Жалобы означали одно: молодец Дарья, правильную линию гнет. Впрочем, ничего удивительного: в прошлой жизни Дарья была директором детского дома, причем явно неплохим.

С момента боя с рейдерами прошло уже дней пятнадцать, и сейчас я был даже рад, что тогда так все вышло. Нет, невероятно жалко погибших: и глазастого Стрима, и громкоголосую Мадам, тем более, что они так и не вернулись к нам, как мы на это ни надеялись. Но зато это первое столкновение с организованным внешним врагом четко показало наши наиболее слабые места и болевые точки.

Ну что значит показало? Я и еще несколько человек про большинство слабых мест и болевых точек и сами знали, чего греха таить. Или догадывались. Но мы-то про них знали, а остальные — нет. Остальные о таком просто не задумывались, и суета со стрельбой и освобождением заложников заставила их всерьез задуматься о том, как жить дальше.

Еще у нас началась селекция. Звучит несколько странно, знаю, но это слово применительно к ситуации употребил Проф, и оно оказалось более чем верным. Наш лагерь на следующий же после боя день покинуло десятка два людей, сославшись на то, что путь насилия — это не их путь. Я так понимаю, что их поразил тот факт, как Настюшка последнего из рейдеров в расход пустила.

Она, оказывается, его даже за пределы крепости не стала выводить, а просто поставила к стенке ближайшего дома, всадила ему в лоб пулю прямо на глазах честной публики, после чего устало зевнула и сообщила окружающим:

— Устала я что-то сегодня. Спать пойду.

Все это вызвало очень неоднородную реакцию масс. Большинство сказало: «Ну и правильно», — но нашлись и те, кто заявил, что здесь у остающихся впереди только деспотия и полицейская диктатура, а то и чего похуже. Они за пару минут собрали свои вещи, благо имуществом народ еще не оброс, и, стихийно выбрав себе лидера, некоего Рика, сообщили мне о своем желании покинуть крепость.

И вы знаете, никто не стал их удерживать. А зачем? Если кто-то не хочет признавать того, что состояние постоянной готовности к любым, даже самым нестандартным ситуациям должно стать для него нормальным, привычным состоянием на ближайшее время, то в таком человеке не слишком много проку. И если эти граждане хотят уйти, то скатертью дорога. Люди нужны, бесспорно, но когда они в определенном роде превращаются в балласт… В общем, ушли и ушли. Надеюсь, большинство из них найдет то, что ищет. Ну или хоть кто-то что-то найдет, кроме смерти. Трое из ушедших, кстати, уже через несколько дней вышли на свет ночного костра, как водится, ничего не помнящие и не знающие, какую смерть приняли в своем предыдущем воплощении. Очень расстроились и удивились, когда мы им отказали в приеме.

Ну да, отказали. Мы не воспитательное учреждение и не НИИ по промывке мозгов. Да, люди не помнят того, что когда-то нас уже покинули, и это смягчающее обстоятельство. Но главное здесь то, что они все равно не изменились, их жизненные принципы и сущность остались теми же, какими и были. Стало быть, через какое-то время мы все равно получим прежний результат. Так зачем это самое время на них тратить? Да, собственно, время — это еще ладно, но вот ресурсы вроде еды на них расходовать точно не стоит.