Андрей Нельсон

Бедные собаки

– Добрый день. Старший сержант полиции Анатолий Васильевич Шапошников. Вызывали? – в дверях возник силуэт невысокого человека в темно-синей форме с редкими красными полосами на плечах и потертым значком на левой стороне груди. Он коротким движением показал свое удостоверение, отдавая дань формальности и начал пристально вглядываться в освещенное пространство прихожей.

– Добрый, – отвечает ему сиплый голос, с явными оттенками недовольства – я вам в дежурную часть звонил уже больше двух часов назад. Думал вы не приедете. Заходите собственно в квартиру.

Мужчина в возрасте чуть повернулся, что бы сотрудник органов мог пройти и, не успел тот зайти на покарябанный линолеум, как сразу же закрыл за ним дверь.

– Вы раздевайтесь. Давайте мне пальто, – старик уже намеревается взять верхнюю одежду, но Шапошников остановил его.

– Нет, спасибо. Представьтесь пожалуйста. Что у вас произошло? – спрашивая, Шапошников достал лист бумаги, взял черный планшет и начинал что-то заполнять.

– Ряхлин Никодим Федорович. Профессор теории государства и права, работаю в РЮА, – чеканя каждое слово в заготовленной заранее речи отвечает старый человек – собственно у нас возникла кое-какая проблема. Гм… видите-ли, на нашем этаже три квартиры. Мы с супругой, слева молодая семья живет, а вот в 45 квартиру недавно заселились новые постояльцы. Живут они не больше пары месяцев, но хлопот от них на год хватит. Мало того, что шалманы водят чуть ли не каждый вечер, музыка орет у них на все катушку в полночь, это еще ладно. Так знаете что? У них два здоровых бультерьера. Но они даже с ними гулять не ходят. Просто выпускают их на лестничную площадку. Те бегают, рычат, гадят под нашей дверью. Вот сегодня утром: выхожу ведро выносить, а тут на тебе, подарочек под дверью лежит. Жена, да и признаюсь, и я совсем не рады такому соседству. Мало того, что это просто безалаберно, выпускать своих собак на лестничную площадку без поводка, так еще они ходят по нашему подъезду, гадят под дверьми и могут наброситься, мало ли что им в голову взбредет.

– Так, – устало проговорил полицейский – понятно. У меня тоже за городом, сосед завел здоровенную овчарку. Ну и выпускает ее гулять без поводка. А она бегает по дороге, между участками, набрасывается на всех. А недавно чуть моего терьера не покусала. Хорошо, что я рядом был. А то бы….

На кухне послышался какой-то звон, который прервал рассказ Шапошникова. Видимо хозяйка начала убирать посуду. Полицейский пристально посмотрел на дверь, ожидая что может быть, его соизволят пригласить за стол, измотавшегося за целый день и уставшего похуже собак.

– Так, – еще более уставшим, с хрипотцой голосом проговорил Шапошников – ну а от меня, собственно, чего вы хотите?

– Как чего? – от удивления вопросом ответил профессор – Хочу, чтобы, вы привлекли их к ответственности.

– Кого их? –недовольным тоном, сквозь зубы, спросил полицейский.

– То есть как это кого, – с нарастающими нотками негодования вопросом ответил Ряхлин – соседей наших, которые почем зря пугают весь подъезд, выпускают собак своих.

– И за что же я их привлекать буду? – улавливая носом аромат котлет, сильнее озираясь на дверь кухни, проговорил блюститель закона.

– Ну, во-первых, это извините меня бойцовая собака. По недавнему постановлению ГКТП номер 223, бойцовая собак можно отнести к источникам повышенной опасности, следовательно …

– Так, это все понятно, эти собаки кого-то покусали, – спросил полицейский – погрызли что из ваших вещей?

– Да, нагадили на мешок с картошкой, который за дверью стоял, – начал поспешно вспоминать профессор, – а один раз чуть не набросилась на меня. Я значит выхожу из двери, смотрю, а там …

– Ну так вас покусали? – нетерпеливо спросил Шапошников, все время что-то записывающий на бланке.

– Нет, не кусали.

Полицейский перестал заполнять бланк и поднял глаза на профессора.

– Ну послушайте, – продолжал профессор – вот моя жена когда выходила пару дней назад и наткнулась на …

Полицейский, казалось, хотел глазами пробуравить профессора. Капли медленно стекали по его форме на линолеум. Ботинки, облепленные грязным, серым снегом и реагентами, растворялись и растекались по полу.

– Гражданин Ряхлин, пока нет телесных повреждения и причиненного ущерба, заявки быть не может.

– Но, по закону – профессор начал переминаться с ноги на ногу, – по положению статьи 213 …

– Я вам уже сказал, мы ничего сделать не можем. Повреждений и ущерба нет, – отрезал Шапошников.

Поправив меховую шапку, он спешно начала зачеркивать строки на бланке. Профессор продолжал говорить об опасностях жизни с почти беспризорными бультерьерами. На кухне что-то засвистело, упало и успело перевернуться.

– Нет, ну что же, нам теперь дожидаться пока нас покусают? – продолжал Ряхлин – я требую зарегистрировать заявку.

– Я уже все сказал, гражданин Ряхлин – ответил полицейский, убирая блокнот и уже открывая дверь, – ничего не могу сделать в вашем случае.

– Но, как же, – выходя в холодное, бетонное пространство коридора отвечал профессор – а куда мне еще обращаться, кроме как ни к вам? Вы же должны решать такие проблемы.

Дверь захлопнулась. В соседней квартире слышался плач. Скорее всего детский.

– Так вот я начал вам рассказывать про овчарку на даче. Когда она чуть терьера то не покусала, ну я поговорил с соседом. Но он тот еще хре… тип. А потом, жена с дочкой пошли гулять, и эта тварь лохматая на них набросилась. Ну я взял ружье охотничье и пристрелил ее.

Профессор, готов был ответить, но будто бы не подбирал слова. Вместо этого пробурчал про новые законы и проводил Шапошникова до лифта. Попрощавшись, он зашел в квартиру, повернул замок и тут же встретился взглядом со своей старухой, которая как раз выходила с кухни.

– Ну что, что сказали? – спросила она, немного прищурившись.

– Да эээ, сказал, что примет заявку, но я думаю все бестолку.

Рохлин снял тапочки, повертелся возле гардероба. Потом вдруг начал осматриваться и заметил, что старуха уже куда-то ушла:

– Слушай, а патроны то от ружья моего на дачном чердаке лежат, не помнишь?

Но никто не ответил. Старуха была немного глуховатой. В гостиной включился телевизор. Рохлин повертелся немного возле гардероба, посмотрел в зеркало и пошел на кухню.