Давным-давно, до начала времен, когда все земли были Едиными, жил на земле очень древний народ с особенной культурой и богатой многовековой историей, называвший себя Первородными. Бессмертные Боги, зародившие жизнь, уходя с этой земли после великого льда, щедро одарили своих потомков. Одним из таких даров была способность иметь две сущности и с легкостью превращаться по собственному желанию в любую из них. Другим даром была свобода выбора – пойти дорогой Света или Тьмы.

Никто сейчас уже и не вспомнил бы, как наступил момент, когда брат поднял руку на брата, сын предал отца, мать отвернулась от своего ребенка… Время великого раскола, время печали, серединного периода. Тогда ушли и Свет и Тьма. Гонимые, отвергнутые, ненавидящие друг друга и самих себя, дети великой Тьмы были забыты, прокляты и никому не нужны. И проклятие это, тяготевшее над народом в течение многих веков, привело к тому, что Единые земли разделила великая стена на Темную и Светлую Империи.

«Книга Теней». Пророчество Бессмертных. 1 и 2 Глава.

Надо помнить, что в каждой сказке всегда присутствует то самое «но», которое однажды непременно позволит разрушить злой рок или снять вековое проклятие.

На горной возвышенности красовался замок: каменные стены окружены рвом, а вокруг до самого горизонта раскинулись девственные леса. Его серый природный камень совершенно не выделялся на фоне скал, сливался с ними, становился их частью, будто крепость рукотворная внутри природной. Внутренний двор замка был украшен извилистыми дорожками и небольшим фонтаном. Буйно цвели горные эдельвейсы. Здесь давно уже отсутствовали хозяева, хотя челядь оставалась на местах и исправно выполняла свои обязанности. Но сегодня в замке как никогда многолюдно и суетливо.

Раннее утро. Мужчина открыл дверь, поддерживая ее лишь ногой, обвел внимательным взором двор и осторожно протиснулся сквозь узкий проем. В руках он держал сверток. Прихрамывая направился к фонтану, крепче прижимая к груди драгоценную ношу. Остановился возле пустой детской кроватки, потянул носом, удовлетворенно кивнул, наклонился и бережно положил в нее спящего ребенка. Замер, не в силах оторвать своего взгляда от безмятежного выражения на лице младенца. Протянул руку и ласково пригладил солнечные локоны на его голове, вздрогнув, когда ребенок вдруг неожиданно распахнул глаза цвета свежей весенней зелени. Такой знакомый пытливый взгляд… Ребенок внимательно изучил незнакомца и вдруг растянул беззубый рот в улыбке. У мужчины перехватило дыхание. На смуглом, испещренном шрамами лице непроизвольно расцвела ответная улыбка.

– Я оставлю тебя совсем ненадолго, – наклонился он и поцеловал пухлую щечку ребенка. Заливистый детский смех разлился по двору звонкой трелью.

Девушка, спешащая мимо в этот момент, остановилась на месте как вкопанная и, удивленно посмотрев в их сторону, улыбнулась и приветливо помахала рукой. Мужчина вежливо кивнул ей и перевел взгляд на младенца, прислушиваясь к окружающим звукам и внимательно осматривая местность вокруг.

Младенец тем временем принялся с серьезным видом изучать свои конечности. Подтянул ногу, опустил, внимательно изучил другую. Поднял к глазам кулак правой руки и с блаженным видом затолкал его целиком в рот. У мужчины от удивления непроизвольно поползли вверх брови. Стряхнув навалившееся оцепенение, заставил себя отвернуться от ребенка и размашистым шагом направился к дому.

«Ничего страшного, это всего лишь на несколько минут, я скоро вернусь и больше уже не выпущу тебя из своих рук».

Илиодор Деф’Олдман так и не смог сосредоточиться. Не понял ни единого слова из препирательств между доверенным лицом его брата и немногочисленными присутствующими родственниками невестки. Не услышал ни единого слова из длинного списка зачитанного завещания. Равнодушно прослушал перечень имущества, наследуемого дальними родственниками и людьми, которые при жизни были дороги брату. В мозгу пульсировала единственная мысль: «Почему я?» Непосильная ноша, обязанность, так нежданно свалившаяся на его плечи последней предсмертной волей скоропостижно скончавшегося брата-близнеца. Брата, однажды ушедшего из дома, исчезнувшего на двадцать долгих лет. Брата, который даже не удосужился сообщить своим близким и родным о том, что живет в чужой стране, построил замок, завел семью и ребенка, даже начал вести оседлый образ жизни. Ах да – он еще за это время успел и умереть. Невольно скривив рот в грустной усмешке, поднял голову и обвел тяжелым взглядом присутствующих, на мгновение задержался на лице седой старушки, казалось, безучастно сидящей у окна напротив. Но, в отличие от него, женщина внимательно прислушивалась к каждому слову, произнесенному доверенным лицом его брата.

Илиодор отвел взгляд, опустил голову и принялся дальше изучать собственные руки. Нет, он-то всегда знал, что брат жив, до того самого момента, пока однажды ночью не смог проснуться, самостоятельно вырваться из кошмара, навеянного одной из самых черных ночей в его жизни. Он метался в холодном поту в постели собственной спальни и выкрикивал имя брата. В ту ночь на вопли к дверям его комнаты сбежалась вся прислуга, находящаяся в доме, во главе с местным кузнецом. Когда все же удалось выломать крепкие дубовые двери, Илиодор открыл глаза и, все еще находясь в состоянии между сном и бодрствованием, выдал обеспокоенным родителям, что Исидора больше нет на этом свете. Мистическая, почти ментальная связь между близнецами так просто никогда сама по себе не разрывалась, если, конечно, одна из сторон по собственному желанию не рвала ее с помощью специального ритуала. «Что же случилось? Что или кто заставил тебя отказаться на целых двадцать лет от своей семьи, от друзей, от прежней жизни? И как случилось, что самое ценное тебе оказалось некому доверить, кроме меня?»

Илиодор обвел усталым взглядом присутствующих, кивнул, делая вид, будто бы слышал все то, что только что было сказано, и снова погрузился в свои нелегкие мысли: «Да кто все эти люди? Если бы не ребенок, ноги бы моей здесь не было сегодня! Кстати, о ребенке…» Он невольно улыбнулся. Ничего больше в этой жизни он не мог бы так сильно желать, как этот щедрый подарок, дар, как благословение, неожиданно примирившее его со всеми прошлыми обидами на своего близнеца. Что же заставило брата сделать опекуном своего единственного ребенка человека, которого он не только не видел так долго, но даже избегал в последнее время? Нет, он точно не заслужил этого.

Сомнение закрадывалось в душу. Как же он сможет принести это дитя к своим сородичам? Что он скажет своей семье? Так повелось, что испокон веков их род не смешивал свою кровь с представителями других существующих рас, и тем более с темными. Он с интересом посмотрел на пожилую женщину возле окна. Она подалась немного вперед и внимательно вслушивалась в монотонное чтение огромного перечня имущества со стороны матери ребенка, лишь иногда едва заметно кивая. Ее величественная осанка, благородные черты лица, волосы цвета пепла, едва тронутые у висков сединой, и неправдоподобно светлые зеленые глаза на смуглом лице – все явно указывало на то, что перед Илиодором ярко выраженная представительница темных эльфов из благородных фамилий. Мужчина посмотрел на окно. Он бы многое отдал, чтобы знать, как жил его брат в последнее время, чем занимался, что делал, почему пришел именно сюда, а самое главное – почему связал свою жизнь с темной эльфийкой, как решился оставить после себя потомство.