ИСТИНА

(ПОЭМА ОБ АРХЕТИПАХ)

I

В день пасмурный, в день моего сказания,

Герой наш придавал момент воззвания

Своей душе вольнолюбивой,

Мятежной, склонной сочинять мираж.

Походкой медленной, ленивой,

Собою наполняет уличный пейзаж.

II

Горит обычно месяц без одежды.

Ветра свистят, как в голове невежды.

В пустынной воле распростёртой

Оратор громким бархатным звучаньем,

В изношенной шинели и потёртой,

В дискуссии с попутчиком – молчаньем –

III

Он раскрывается и честен в изложеньи.

Порой невластны ему предложенья.

Он путник всей природной суеты:

Вещает мудро радостные фразы;

Пеаны воздаёт, как дочери цветы, –

Мир наполняют сладостные сказы.

IV

Один на улице и без души вокруг –

Он этим чувством опьянён и свой досуг

Проводит так, как разум не просил.

Напротив, по веленью сердца-друга,

Переборов себя, ему хватило сил

Понять, что жизнь и жить – его заслуга.

V

Он прежний смысл сразу потерял,

Друзей, семью и прямо так сказал:

«Я недостоин жить средь вас,

Быть равным вам, приняв императив.

Хотел как вы быть, но сейчас

Мне равным горько быть, себя же оградив».

VI

Затея странной мысли несусветной

Закабалила мозг его и вдруг заветной

Новящевой идеей озаримый: быть одним

Всю жизнь, не видеть стоны мирских бед,

И вспыхнут как однажды все огни.

Не хочет думать, что придёт его черед,

VII

Чтоб по ту сторону сойти благодаря

Тому, что люди, как закатная заря,

Как настоящая чумная сила,

Ведут к известному печальному краю́.

И оттого жизнь в обществе не мила

И все гниют в потерянном раю.

VIII

Он убеждён, что, нет, не воротится.

Душа скрипит – ему пришлось проститься

Со всеми, кто его любил и любит,

И отойти из мрачного жилища

Подальше, ближе к небу – не погубит

Никто его там. Будет пища

IX

Нетленного спасителя – природы.

И зреть он будет небосводы.

И прав он будет пред собой и людом,

Ибо никак не изменить наш мир:

Неисправимы все и постоянно, всюду

Проходит похотливый вечный пир;

X

Законов, правил ритуальные табу

Ведут в людских умах борьбу

И жизни «верный путь» предполагают,

Что каждый человек кто в зеркало глядит

Не узнаёт себя и то не замечает.

И что ж такое существо родит?

XI

Герой кочует и маршрут ему неведом.

«Куда податься?» «Чем дышать?» Как следом

Идёт совсем нежданно неизвестный.

Оборотившись, наш герой оцепенел:

Увидел: дух седой пред ним прелестный, –

Язык героя тот же час окостенел.

XII

– Приветствую тебя, мой милый друг, –

Приятным голосом промолвил дух. –

Я призрак Истины в мирской среде,

И вечность средь людей бродила.

Служить мне суждено одной звезде –

Я к мыслящим стремящаяся сила.

XIII

Я мудрых лиц перевидала кучи,

Невежественные гоняла тучи.

В античной Греции выслушивала речи,

Там многое пленило моё сердце.

С Ньютоном про Коперника сгорали свечи.

И о Ньютоне я беседовала с Герцем.

XIV

Меня искали и блуждали по путям

Изведанным и неизведанным стезям.

Схоластов помню, культ божественный,

Мне доводы их, честно, далеки́;

Поэтов глас до этих пор торжественный

Журчанием в ушах стоит реки… –

XV

Герой немного выслушал тот дух,

Ему её слова тепло ласкали слух.

– Прости меня, но почему ко мне ты

Пришла, сей разговор ведёшь предивный? –

Сказал он, без вопросов получив ответы,

Узрев на лик миражный миловидный.

XVI

– Рассказом увлеклась. К тебе за тем явилась,

Тебе чтобы – достойному – сказать на милость

Свою историю и вековую цель

Познания нетленных благ Вселенной, –

Она произнесла. Подуло холодом. Шинель

Повыше подтянул герой и ленной

XVII

Походкой следовал за ней и свой рассказ

Просил продлить (то для неё – указ).

– Когда-то род был начатый людей:

Развёртывание*, дарован разум им.

Все как дитё – что в сердце лиходей

Ещё младенцем спал, непостижим

* Эволюция

XVIII

И непригляден смысл деяний пошлых.

Тотемы, идолы историй прошлых,

Где анимизм всем объяснял весь мир,

Происхождение явлений, свет и темь,

И кто по жизни их ведущий командир –

В общем, с людьми пришёл и бог наземь… –

XIX

Вела она о божествах рассказ, мой чтец.

– Юпитер, Яхве, Зевс, Христос и Бог-отец,

Кетцалькоатль, Тор, Перун и остальные,

И множество ещё богов придумал человек.

В них воплощал он прихоти больные:

Из бога-взяточника делал оберег.

XX

Обожествляли власть, я помню, раньше

И тем сильнее, чем период дальше.

В Египте, например, там фараоны

Потомками богов дерзить считались,

И синтоисты, цезари, наполеоны

От этого никак не отказались.

XXI

Во всех религиях и верах – человек –

Он этой разностью своей меня привлек.

Столпы легенд смогла я, разглядела,

Фантазий уймы мысль петляли,

И нет у них в грезах предела,

Не думали б – не создавали.

XXII

Мне близок принцип кантианства,

Гармония и путь конфуцианства,

Платона школа мне приятна,

Восточных стран чарует даосизм,

И Диогена мысль понятна,

И благородный подлинный буддизм.

XXIII

Гласят легенды вавилонов сход,

Откуда и пошёл язык, народ.

До Дарвина теорий всяких помню –

В находчивости люди молодцы:

Всегда пытались дать названье корню.

И вечно юному внушали суть старцы.

XXIV

А что уж говорить о мифах древних,

Пути Геракла и Ясона, и человечно гневных

Богов, их драм и их комедий;

Библейский Кайн – символ обиды;

Эллинских эпопей-трагедий;

Сказ утопичной Атлантиды;

XXV

И вечный пир в Асгардской Вальгалле;

И райский сад нерукотворный на скале,

Где восседает разный всетворитель.

В народе Бог – главнейший драматург;

А где-то правил чтец, судья-руководитель;

А где-то просто – изначальный демиург.

XXVI

Сваливший минотавра хитростью Тесей,

Как и Горгону победивший полубог Персей.

Рукою Феба, сверженный в пяту Ахилл.

Хаген, убивший Зигфрида таким же толком –

В единственное место, где был хил,

В единственное место, где душа осколком

XXVII

Давала смертный отблеск человека.

Вздымает солнце и бежит по рекам –

То мчится Су́рья в запряжённой колеснице,

Как Апполон несётся, как и Сол,

И держит вожжи намертво в деснице

Надёжный солнечный посол.

XXVIII

Во многих мифах воплощалось зло в дракона*,

Так и Фафнир не избежал сего канона.

Вот вспомни и шумерского Ишкура,

Убившего дракона Иллуянку, и Пифона

Стрелой пронзённая была прочная шкура,

Как молнией повергнул Зевс Тифона.

* Либо змеёй (Апоп)

XXIX

В небесный свод стекают яркие меандры,

Ввиду дарованному людям духу саламандры

Храбрейшей волей смелым Прометеем.

Гуманный роковой соблазн Пандоры

(Заклю́ченной в узы́ с Эпиметеем)

Подобен Евы плод. И яблоки раздора

XXX

Рассыпались по всей земле,