Даниил Байчиков

Сломай мою парадигму

Сомнение — лишь попытка оправдания

Даниил Байчиков

Повествование ведётся от некого Олега.

Меня уже нет. Я выпал из мира. Смерть? Нет, вы что, это маловероятно. Разве что биологическая смерть — свойство нашей материальной оболочки, тела. Было и не стало. А что со мной? Нечто более глубинное состояние. А точнее, меня украла Гипнозиза, особая сущность нашей вселенной. И я точно знаю, что в данный момент нахожусь нигде, чувствую это так отчётливо, как будто вижу и слышу эту пустоту воочию, но нет: нигде и есть нигде, в самом стерильном виде. Я не верил в душу, но она именно её и забрала, вырвала из пространства и времени и куда-то спрятала. Всё же попытаюсь раскрыть свои ощущения дальше: я будто сижу на каком-то стуле, просто знаю это. Мои руки связаны и привязаны к спинке стула — этого тоже всего нету, я просто обладаю этой информацией, словно дистанционно ощущаю оболочку души. Мои глаза в повязке, а Гипнозиза за мной, она в обличительно пустотной тоге ладонью бесчинства обнимает меня, называя своим милым. Парализующими подлыми ладонями обхватывает меня за невинные щёки, и из-за спины высовывается, чтобы вновь пронзить мимолетным колким взглядом мои унылые молящие зрачки и вновь ненадолго уйти в небытие за мои плечи.

— Ты уж слишком замученно смотришься, может, ты хочешь уйти? — неожиданно спасительно спрашивает насильница, на душу мою также дистанционно и призрачно обрушивается огромная фиалковая с калейдоскопными блёстками волна радости, так бурно пенящаяся надеждой, чувством свободы. А за ней — и ещё волна, и ещё, меня передрагивало блаженством.

— Да — не раздумывая дал ответ чёткий и недвусмысленный.

И тут раздаётся резкий металлический звонкий звук, лёгкое колыхание верёвок, колебание воздуха у рук, верёвки спали, чем-то их разрезала. И тут все те волны, так скоро поступающие ко мне, внезапно снизились и вовсе превратились в штиль. Тёмный. Безжалостный. Мрачный. Почему бы мне не выбраться в ту же секунду? Можно. Стул теперь без пут, только идти мне некуда, мы же оба находились вне пространства и времени — вот что я осознал. И никого, кроме неё, там не было. Она отошла, и я стал утопать в невидимом болоте, силозабирающая истома начала меня поглощать, я боялся, что это и есть смерть. Тогда я позвал Гипнозизу и погребение остановилось.

— Чего ты испугался? Ты ведь оживаешь.

— В смысле?

— Люди очень боятся погибнуть. А когда погибают, боятся вернуться.

Всё-таки я был мёртв. Она начала рассказывать историю, которая точно была у меня в памяти, но по ощущениям произошла много веков назад, и по фрагментам начала мало-помалу восстанавливаться.

Коричневое зимнее небо с похоронно опадающим снегом сияло своей тусклостью, Олегу оставался жить лишь год, так ему сказало существо из воображения, но вместе с тем оно же и подсказало решение: убить кого-нибудь. Бедолагу стала поглощать глобальная идея о том, что каждое совершённое им убийство продляет его жизнь. В тюрьму ему слабо хотелось, учитывая, что проживёт он таким образом долго или даже бесконечно. И тогда ему пришла оригинальная идея: он будет доводить остальных до самоубийства, и его никогда не вычислят. Оставшийся срок жизни им убитого должен приплюсоваться к его собственному, и Олег начал поиск своей жертвы. Он импровизировал, не любил планировать что-либо загодя. В интернете ему удалось отследить одного незнакомца, живущего неподалёку от него, в его личном блоге было много информации о себе: что делает, где работает, звали блогера Артём. У Артёма также была девушка, недавно в их отношениях наступил губительный период — они были на гране расставания, и почти вся подробная информация находилась в его блоге. А девушка же, Анастасия, назло ему выложила на своей странице пост о том, что она хочет познакомиться с новым парнем. Олег воспользовался положением и начал общаться с Настей: поначалу они просто переписывались, а потом и встретились вживую. Что не удивительно, уже на первом свидании без особой инициативы Олега, Анастасия сама активно затрагивала тему прошлых отношений и сама же вылила тому всю свою душу, рассказала вообще абсолютно всё, что связано с Артёмом, и то, как его любит, и то, как ненавидит, и то, как не знает, что в связи со всем этим ей делать дальше. Олег с превеликим благодушием согласился стать новым её парнем, чтобы помочь поскорее забыть "этого ублюдка". Только поставил одно обязательное условие: первое время на всех фото она будет замазывать его лицо, чтобы Артём не строил ему козни. Ну, вдруг там… Найдёт его по фото, как-то отомстит… Её это более, чем устроило. А далее Олегу нужно было задружиться непосредственно с Тёмой, с этой целью он написал ему о том, что обладает некой информацией о новом парне его бывшей девушки, фото с которым она так безустанно выкладывает, а также отметил, что фанат блогера и очень давно следит за его творчеством, что ему хочется в дружеской обстановке побеседовать с кумиром. Встретились они в том же кафе, в котором Олег предложил встречаться Насте, буквально день назад.

— Привет, Артём — и тут же пожал тому руку.

— Приветствую, Олег. Что ты так сильно хотел мне рассказать?

— Как ты считаешь, есть ли хоть малейший смысл в нашей жизни?

— Ааа, ты из философствующих? Ну ладно, давай. У каждого свой смысл жизни, и мы живём, чтобы накапливать блага, у каждого они, опять же, свои: у кого-то мечта — полететь в космос, у кого-то… там… не знаю, что-то ещё.

— Понятно. А какой смысл жизни лично у тебя?

— Ты знаешь, Олег, я просто хочу быть нормальным счастливым человеком. Я хочу, чтобы меня любили, достаточно зарабатывать, наслаждаться жизнью, всё как у всех…

Его сразу же выдало то, что в начало перечня он поставил именно любовь. Этим всё и было сказано для хитрого аналитика Олега.

— А ты останешься с тобой, если что-то из этого исчезнет?

— Ну… Как видишь, я лишился своей любви, но живу дальше.

— А ты продолжишь жить, если отнимешь что-то у себя сам?

— Сам? Ну, конечно, ничего страшного, я несу ответственность за себя, а ошибки совершают все.

— Кстати о любви… Мне кажется, я узнал человека, с которым Настя стала встречаться… По одежде. Мы учились вместе, он всю жизнь ходит в одном и том же.

— Ты знаешь, меня это мало интересует. Ну… И что,