Олег Альперович

Сынок

Мрачный холл отделения реанимации районной больницы. На деревянных складных стульях сидели двое: женщина лет пятидесяти, красивая, ухоженная и молодой парень лет двадцати двух-двадцати трех. В большие окна еле просачивался дневной пасмурный свет. Они сидели молча, будто чего-то настороженного ожидая.

Вдруг заскрипела железная дверь отделения реанимации и в холл вышла молодая врач.

– Вы родственники ?

Женщина и парень быстро вскочили со своих мест и ринулись к доктору.

– Да, это мы. Доктор как он? Скажите, в каком он состоянии?

– Это можно назвать чудом, что ли каким-то…Но он пришел в сознание и к нему даже вернулась речь. Я работаю неврологом не так давно, но таких случаев не помнит никто из моих коллег.

– Доктор! Милый! – со слезами на глазах просила женщина, – можно нам увидеть его?

Врач посмотрела на их изможденные и заплаканные лица. Сердце врача тоже не камень. Она почти шепотом сказала :

– Сейчас я принесу вам халаты и тихонько проведу вас к нему. Только, пожалуйста, не долго. Хорошо?

– Спасибо вам огромное! Да-да, конечно! Нам бы только увидеть его.

Врач через несколько минут вынесла два белых медицинских халата. Мать с сыном быстро их накинули и пошли вслед за врачом по длинному коридору к палате.

– Только недолго. А то мне от заведующего достанется.

– Спасибо… – приложив руку к сердцу, поблагодарила ее женщина.

Палата была небольшая, на две койки. Одна была пустая. А на другой лежал мужчина. По внешнему облику ему можно было дать лет 56-57. Голова практически седая. Лицо в морщинах, щеки ввалились и были покрыты густой серебристой щетиной. Они тихо подошли к нему.

– Петя… – шепотом позвала его женщина.

Мужчина медленно открыл глаза и повернул голову в их сторону. В его, казалось каких-то «потухших» глазах вдруг мелькнул живой огонек и он попытался даже приподняться на локти, но женщина подбежала к нему и, положив руку ему на голову, сказала:

– Петечка, родной, лежи! Тебе нельзя двигаться.

Мужчина словно обессиленный упал на подушку. Жена приподняла ее немного повыше. Теперь он мог их хорошо видеть.

– Доктор нам сказала, что тебе лучше! Слава Богу! Петя!!!

Тут женщина кинулась на плечо молодому парню и, еле сдерживая себя, чтобы не зарыдать, стала, посапывая, плакать сыну в халат. Сын стоял с выпрямленной спиной, одной рукой успокаивая мать, в другой держа пакет с фруктами, что они принесли больному. Стоял молча, в упор всматриваясь в отца.

Мужчина хрипящим, но довольно отчетливым голосом произнес:

– Валечка, не надо…..

Они оба подошли и сели рядом с ним. Мужчина смотрел им обоим в глаза попеременно. Потом прошептал:

– Вот видите, родные мои, Господь Вернул мне способность говорить.

Потом на его лице проявилась гримаса, больше напоминающая ироничную ухмылку.

– Всю жизнь мы несем своим языком чушь всякую, а когда лишаемся возможности говорить, то оказывается самого важного-то и не сказано.

Он повернул слегка голову и стал смотреть на парня. Его глаза смотрели на него и, словно, не могли насмотреться. Наконец-то, через какое-то время, видимо, набравшись сил, он стал говорить с парнишкой.

– Ну вот, сынок, и папа твой. В таком состоянии. Даже не могу обнять тебя.

Мужчина снова на какое-то короткое время замолчал и закрыл глаза. Потом открыл полные слез. Жевлаки на скулах пульсирующе «заиграли».

– Как-то даже противно. Столько времени было у меня, а мне так и не хватало его сказать вам- как я вас люблю.

Жена держала его за руку, сын сидел рядом.

– Сынок. Мне всегда нравилось тебя так называть. Даже не могу понять как так быстро ты стал таким большим парнем. А у меня в голове ты все такой же маленький мальчишка с большими карими глазами и с улыбкой.

Мужчина снова минуту помолчал, потом продолжил:

– Помнишь, как мы с тобой ходили в лес? Ну ты еще дикий терн в карманы собирал, помнишь? Да… Мне кажется, что это было вчера. Я так виноват перед тобой, сынок! Мне горестно за те периоды в жизни, когда тебе приходилось страдать из-за моих глупых и нелепых поступков.

Тут сын прервал отца:

–Пап! Ну сейчас зачем об этом?!

– Нет-нет! Именно сейчас! Мне так все время было стыдно и горько от того, как я поступал. Но знаешь, больше всего я жалею о том, что не проводил с тобой больше времени, не старался тебя научить многому.

– Пап! Ну чего ты, а? Ты ведь самый лучший из отцов, каких я только знаю! – еле сдерживая слезы, сказал сын.

– Не надо, сынок, не нужно. Я и так горжусь тобой! Уходя от сюда, я буду жалеть об одном – то, что не смогу еще побыть с вами…

Слезы градом лились у сына по лицу. Он сжимал холодную руку отца, гладил его по голове.

– Пап! Ну о чем ты сейчас говоришь? Мы же еще побродим по лесу! По твоим любимым местам, помнишь? Ну чего ты?!

Помолчав пару минут, будто собираясь с силами и проглатывая, душившие его слезы, мужчина все же продолжал:

– Почему я не заметил, когда ты вырос? В моей памяти только ты маленький…. Странно. Я сажал тебя на колени, любил щекотать тебя и слушать твой звонкий смех! Теперь ты уж, пожалуйста, береги маму. И, главное, будь хорошим человеком. Не обижай людей. Им и так всем по-своему плохо. Помогай им чем можешь. Бога не забывай. Почаще обращайся к Нему. Он Оберегает вас. Всегда Будет Оберегать. И я буду всегда оберегать вас.

Заведующий реанимационным отделением, проходя мимо палаты, из которой доносились рыдания и громкий плач, как пуля забежал в нее.

– Кто разрешил вам здесь находиться?! Я попрошу вас быстро покинуть отделение! Так чья эта палата… – он открыл дверь в коридор и позвал сестру.

Жена бросилась к заведующему с мольбами и просьбой побыть еще немного с мужем. Заведующий был непреклонен:

– Я настоятельно прошу – покиньте отделение.

Пока жена уговаривала начальника, сын продолжал держать отца за руку. Слезы текли у парня по лицу.

– Сынок!

– Я здесь, пап!

– Сынок… Родной мой! Прости меня!

Голос отца ослабевал, становился еле слышным.

– Ты не переживай! Мне умирать не страшно. Я Господа увижу своего. Матушку Пресвятую. Пусть на мгновение, но увижу. А там где уж я дальше буду – не имеет значения. А ты живи! Долго!

Прибежали медсестры и стали по распоряжению заведующего выводить мать с сыном