Кто она такая и почему она учит нас тому, чего сама не добилась?

Дисклэймер: К своему сожалению вынуждена признать, что в моем случае вершина Олимпа так и остается непокоренной. Мое Эго чрезмерно велико, система ценностей непомерно закостенела, да и качествами, необходимыми для восхождения, Бог не наделил. Зачастую я об этом сожалею, с завистью (конечно же «белой»), наблюдая как мои приятели при прочих равных условиях достигают неимоверных высот, пока я плетусь далеко в хвосте. Однако, будучи неисправимым идеалистом, я все еще наивно рассчитываю достичь своих вершин иным путем!

Идея написания этой книги осенила меня, пока я корпела над своим первым трудом, подробно прописывая судьбы героев, всеми способами карабкающихся в высшее общество. Перевод некоторых понятий на русский язык в романе «Luxари» неоднократно ставил меня в ступор. В английском есть устоявшееся выражение «social climbing»[1]. Такое всем понятное выражение. А вот в русском языке эквивалента нет. Вернее, он есть – «социальный лифт», «социальная лестница», часто можно услышать, как людей называют карьеристами. Но это не совсем то же самое, что и в английском. Есть существительные: альпинист, карьерист, честолюбец, выскочка, сноб, нувориш, выражение «из грязи в князи». Есть еще классное, правда, немного забытое слово «парвеню». Парвеню – это уже готовый результат того самого «social climbing». Мне же захотелось остановиться на самом процессе, на том, что надо сделать, чтобы стать парвеню. Получается, что карьеристы есть, феномен есть, а определения нет. С глаголами еще хуже – карабкаться, взбираться социально, восходить. Совсем не звучит.

И тут я вспомнила, что в глубине ящиков моего письменного стола пылилась корочка магистра социологии МГУ вместе с магистерской диссертацией на тему: «Имидж как способ манипуляции сознанием». По-видимому, тема «Социального беспокойства», так хорошо описанная Аленом де Боттоном[2], волновала меня даже в далекие институтские годы.

Я постаралась быть максимально честной и объективной. Материал для книги аккумулировался мною годами и основан как на собственном опыте, так и на наблюдении за тысячами социальных альпинистов во всех уголках земного шара, в которых мне удалось пожить. Я постаралась учесть особенности разных стран, обобщить их и заострить внимание на российских реалиях.

Я родилась в Москве в профессорской семье. После университета (юрфак и соцфак МГУ) переехала заграницу, жила в Монако и в Лондоне. В Москве я успела поработать в глянце (журнал «Elle»), в Монако в банке («Мэрилл Линч»), а в Лондоне, закончив Кристиз (история искусств), сделала собственный бизнес. Весь этот многогранный опыт позволил мне изучить международное общество, джет-сет, богему и тусовку изнутри. Я внимательно следила за судьбами ее героев, за их взлетами и падениями, подмечала схожие черты и находила отличия, наблюдала за средствами, которые они использовали и за комплексами, которые их терзали.

Коренная москвичка, всю молодость вращавшаяся в модном столичном кругу, я и в страшном сне не могла себе представить весь диапазон чувств, которые испытывали приезжие, перебираясь в столицу. Мы, москвичи, всегда смотрели на лимитчиков немного свысока, ощущая себя местной элитой. И только переехав в Лондон, я ощутила все это на собственной шкуре, когда, попадая в новую среду, ты как бы обнулялся. Вся твоя спесь, связи и достижения оставались в прошлом, и ты, как птица Феникс, должен был заново возродиться, вернее, себя воссоздавать. Тогда же я осознала, что обнуление приносило с собой и новые возможности. Ведь в прошлом оставались и твоя история, и твои провалы, и твои переживания. В свой первый год в Лондоне меня поразили девчонки из российской глубинки, со звонким провинциальным акцентом утверждавшие, что они «с Москвы». Затем я стала замечать, как соотечественники, попадая в псевдо-элитарные британские ВУЗы, скупали фэйковые сумки Биркин[3], выдумывали миллиардеров-родителей и чуть ли не аристократическое происхождение. «Зачем они это делают?» – думала выросшая в тепличных условиях и все еще наивная ваша слуга. Но ответ нашелся быстро, и он был необычайно прост. Все эти усилия были лишь для того, чтобы «соответствовать». Соответствовать статусу.

Поскольку герои нашей книги будут стремиться на социальный Олимп, предлагаю, для простоты, называть social climbing – социальным альпинизмом или просто альпинизмом, а social climber – соцальпинистом. До финиша дойдут не все, но те, кто дойдут, станут олимпийцами, а впоследствии достойными членами элиты. Ведь, если вы не принадлежите к высшему обществу с рождения, у вас всего два способа туда попасть: заслужить признание (например, стать известным ученым, политиком, общественным деятелем, деятелем искусств, бизнесменом, получить какую-нибудь премию – Нобелевскую, Пулицеровскую и т. п.) или пролезть, то есть перескочить через скучные ступеньки многолетней учебы и усердной работы и удачно выскочить замуж, втереться в доверие к какому-нибудь селебу, получить по дружбе высокую должность и т. п.

Сразу оговорюсь, в этой книге мы не считаем соцальпинизмом союз известной топ модели с аристократом, миллиардером или известным спортсменом. Например, Жизель Бундхен и Том Брэди, Наташа Водянова и Антуан Арно, Изабель Гулард и Кевин Трапп. Или одного министра с другим – Татьяна Голикова и Виктор Христенко. В нашем понимании они ровня, и оба уже являются небожителями. Также отметим, что деньги отнюдь не единственная единица измерения принадлежности к Олимпу. Тепленькое место на Олимпе можно застолбить как с помощью денег, так и статуса, влияния или известности. Вполне возможно оказаться на Олимпе и вовсе без наличия огромных средств, например, будучи выдающимся деятелем науки. Миллионы отнюдь не гарантируют вам место на социальной верхушке. Для иллюстрации этого достаточно представить себе провинциальных российских чиновников-коррупционеров.

Само по себе явление соцальпинизма в России существовало всегда, не зря же слово «парвеню» упоминалось еще в словаре Даля. Однако с приходом советской уравниловки о нем немного позабыли, ведь карабкаться было особо некуда, все как бы были равны. Карьеристами обзывали в основном партийных работников, а проявлением принадлежности к Олимпу в советские времена служили покупки товаров в Березке на чеки и путевка в пансионат в Крым. Но пришла перестройка, произошло социальное расслоение в обществе, и вместе с ними вернулся и «social climbing». Сегодня же, благодаря соц. сетям, он, как спрут, пронизал своими щупальцами все слои нашего общества. И настало время начать об этом громко говорить!