Странной выдалась та зима в Мускаунти, в четырёхстах милях к северу от чего бы то ни было. Прежде всего, какая-то петрушка вышла с долгосрочными прогнозами. Метеоролог местной радиостанции предсказывал нулевые температуры[1] , ежедневные снегопады, коэффициент теплоощущения минус шестьдесят[2] и жуткие бураны – иными словами, обычную для этих краёв зиму. С другой стороны, фермеры и охотники, наблюдая поведение мохнатых гусениц, уверяли, что зима должна быть мягкая. Плохие новости!

Никто не хотел мягкой зимы. Торговцы изрядно потратились, закупая снегоочистители, антифриз, снегоступы и тёплые кальсоны. Фермеры мечтали о толстом снежном покрове на полях, чтобы летом собрать богатый урожай. Владельцы собачьих упряжек и любители подледного лова рисковали лишиться долгожданных зимних забав. А уж первый ежегодный Ледовый фестиваль просто был обречён. Прибавьте вещь и вовсе немыслимую – возможность зелёного Рождества!

Весь ноябрь, обычно богатый на природные бедствия, стояла неутешительно хорошая погода, и жители Мускаунти кляли мохнатых гусениц. Потом, в середине декабря, температура резко упала и ежедневно стало выпадать по нескольку дюймов снега, который не таял. В Пикаксе, окружном центре, городские службы с трудом расчищали улицы, воздвигая восьмифутовые снежные стены по обочинам и вокруг парковочных площадок. Молодёжь выезжала за покупками к Рождеству на широких и надёжных беговых лыжах, и над Мейн-стрит слышался звон санных колокольчиков А лучше всего было то, что из-за снежных заносов занятия в школах отменяли дважды за месяц.

Сюрпризы погоды, однако, оказались лишь первой из странностей той зимы. В конце декабря внезапная череда мелких краж подпортила праздничное настроение гражданам Пикакса. Из автомобилей и общественных мест начали исчезать самые обычные вещи. Местная газета разразилась передовицей:

БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ! ЗАПИРАЙТЕ ДВЕРИ! ДЕРЖИТЕСЬ НАСТОРОЖЕ!

Вы оставили на сиденье видеокассету, выйдя из машины, чтобы заплатить за бензин? Вам уже не суждено её увидеть!

Забыли перчатки на почте? Через пару минут их не будет.

Повесили солнцезащитные очки на тележку, выбирая апельсины? Очки исчезнут.

Кто виноват? Озорные дети? Гремлины? Ваш склероз

Хватит искать виноватых! Пора научиться разумной осмотрительности.

Все мы в Мускаунти склонны пренебрегать мерами предосторожности. Возьмите за правило запирать свою машину… Убирайте ценные вещи в багажник… Следите за своими вещами… Будьте бдительны!

Есть мнение, что на пропажи не стоит обращать внимания, что это мелкое воровство просто досадное поветрие, которое пройдёт, как Комариная неделя по весне. Если вы так считаете, задумайтесь над словами шефа полиции Эндрю Броуди; «Общество, снисходительное к мелким правонарушениям, открывает дверь для крупных преступлений».

Требовалось нечто большее, чем передовица во «Всякой всячине», чтобы жители Мускаунти, народ упрямый и независимый, потомки первых поселенцев, изменили свои привычки. Однако имелся среди них один именитый гражданин, готовый подписаться под словами шефа полиции.

Джеймс Квиллер не мог причислить себя к аборигенам – он переселился в Пикакс из Центра, как в здешних местах называли расположенные южнее мегаполисы. Удивительные обстоятельства привели его в заштатный городок (всего населения – три тысячи человек), и, сколь ни странно, ему здесь понравилось.

Если бы Квиллера – высокого, хорошо сложенного мужчину средних лет, с роскошными усами цвета соли и перца и седыми висками, – спросили, кем он себя считает, ответ вышел бы длинным. Отошедший от дел журналист, в прошлом известный криминальный репортёр и автор книги о городской преступности, а ныне ведущий колонки во «Всякой всячине». Преданный друг Полли Дункан, заведующей Пикакской публичной библиотекой. Владелец и раб двух сиамских кошек. Вполне приятный человек, которому выпало счастье обзавестись множеством друзей. И всё это было бы правдой… Кем не сознавал себя Квиллер, так это одним из богатейших людей на северо-востоке центральных штатов, каковым, по сути, являлся.

Именно огромное наследство, богатства семьи Клингеншоенов, заставило Квиллера осесть в северной глуши. И тем не менее деньги внушали ему беспокойство – ловушки, которые расставляет крупное состояние ответственность, которую оно накладывает, – а потому Квиллер немедленно пустил свои миллионы на благотворительность. И вот уже несколько лет учреждённый им Клингеншоенский фонд, фонд К., находился в ведении «мозгового треста» из Чикаго, почти не требуя вмешательства Джеймса Макинтоша Квиллера.

Не только этот щедрый жест снискал ему уважение в Мускаунти. Поклонники цитировали его занимательную колонку «Из-под пера Квилла», хвалили добродушный нрав, чувство юмора, отсутствие претензий, умение слушать и, разумеется, великолепные усы. Их унылый контур с повисшими концами, а также задумчивые глаза придавали Квиллеру меланхолический вид, заставляя гадать, что же скрывает в себе его прошлое. В действительности Квиллеровы усы таили нечто такое, чего не увидишь глазом.

Утром двадцать третьего декабря Квиллер попрощался с сиамцами, наказав им хорошо себя вести в его отсутствие. Чем разумнее вы говорите с кошками, полагал он, тем сообразительнее они становятся. Две пары тёмно-голубых глаз серьёзно взирали на него. Понимают ли они, о чём говорит хозяин? Или терпеливо ждут, когда он наконец уйдёт, чтобы подремать после вкусного завтрака?

Квиллер выбрался из дома, чтобы сделать рождественские закупки, но сначала ему нужно было заглянуть в редакцию сдать статью – тысячу слов о Санта-Клаусе для его колонки. Тема избитая, но талантливый журналист способен и ей придать новое звучание.

Здание «Всякой всячины» обычно не украшали к праздникам, оставляя столь легкомысленное занятие владельцам магазинов и ресторанов. И потому Квиллер удивился, увидев нарядное деревце на картотечном шкафу в кабинете Арчи Райкера. Старинный друг и собрат по профессии, Арчи последовал за Квиллером в Пикакс, чтобы стать издателем и главным редактором новой провинциальной газеты. Этот краснощёкий, лысеющий человек, с намечающимся брюшком, выглядел вполне счастливым в редакторском кресле с высокой спинкой. Теперь он не только издавал собственную газету, что было давнишней его мечтой, но вдобавок обрёл родственную душу, женившись на пухленькой домовитой женщине, которая вела в его газете кулинарную рубрику.

– Мы с Милдред ждём вас с Полли на рождественский ужин, – напомнил он Квиллеру.

– С индейкой, надеюсь, – ответил Квиллер, думая о своих сожителях. – Чего ради ты взгромоздил это дерево на картотеку?