Софья Бекас

Сюр

Тихо.

Хм, даже как-то странно: обычно тут шумно, хоть подушку вокруг головы повязывай.

Он вышел в коридор. Пусто. Тихо. Безлюдно. Мёртво.

Никого.

Он один.

Белые коридоры сменяют один другой, одинаковые двери по обе стороны открыты через одну, но смысла заходить в комнаты нет, ведь, если зайдёшь, можно уже никогда не выйти.

Было однажды.

Но в одной из них кто-то есть. Кто это? Впрочем, какая разница? Очередной из редких гостей, которые иногда сюда забредают. Или это он к ним зашёл? Непонятно. Просто их дороги пересеклись в пространстве времени и места.

Он заглянул в комнату. Такая же, как и сотни тысяч других, и в то же время особенная и неповторимая. Маленькая старушка, чем-то похожая на овцу, такая же кудрявая, с длинным лицом и в очках, коротко глянула на него поверх линз, не отрываясь от вязки, и тут же, кажется, потеряла к нему всякий интерес. Большой мохнатый паук размером с её голову сидел рядом с ней на столе, и из его паутины старушка вязала плед. Пауку, конечно, было скучно просто так сидеть на одном месте, поэтому он читал газету.

— Кто вы? — спросил он. Старушка ещё раз коротко глянула на него поверх очков, будто удивившись, что он вообще к ней обратился, но вязать не перестала.

— А ты сам-то кто такой будешь, милок? — стук длинных железных спиц и редкое шуршание газет слились в одну монотонную колыбельную.

— Я?.. — он удивлённо моргнул, словно спрашивать такое было странно. — Я не знаю…

— Запад жалуется на невозможную жару. На побережье горят леса. Температура в тени достигает сорока градусов, — сказал паук и перевернул страницу. Старушка довольно кивнула.

— Брать что будешь? — спросила старушка.

— Что? — не понял он. Старушка недовольно зыркнула на него.

— Шарфы, пледы, свитера, носки, кардиганы… — спицы застучали чаще. — Эксклюзивная ручная работа.

— Из паутины? — хмыкнул он.

— На юго-востоке прошёл тайфун, — сказал паук.

— Невесомая, легче пёрышка, но вместе с тем прочная, как кольчуга, и тёплая, как овечья шерсть, — с гордостью сказала старушка и кивнула пауку. — Так что брать будете?

Он огляделся. Комната представляла из себя шар и напоминала кокон изнутри: пряжа была везде, даже на потолке. Он замялся, осматривая товар.

— Во-о-ода из Леты! Напиться и забыться! — послышался звучный клич из коридора, а через мгновение в комнату заглянул человек с тележкой, на которой стояло множество стаканчиков и большой кувшин. — Господа, вода из Леты! В жару освежает, в холод согревает! Не желаете?

— Дай-ка нам пару стаканчиков, дружок, — кивнула старушка. — По чём?

— Два дня, мадам, — улыбнулся разносчик, доставая из кармана блокнот с ручкой. — Берёте?

— По рукам, — старушка что-то быстро черканула в блокноте разносчика, и два стакана перекочевало к ней, один из которых с благодарным кивком забрал паук.

— На юге землетрясение в девять баллов, — сообщил он, делая большой глоток. Старушка довольно кивнула.

— А Вы, молодой человек? — обратился разносчик к нему. — Будете что-нибудь? Есть ещё цветы лотоса и мака…

— Я… Молодой? — удивлённо спросил он. Разносчик усмехнулся.

— Ну, это уж Вам решать. Так что? Вода из Леты, лотосы, маки?

— А что я буду Вам должен?

— Странный Вы, — хмыкнул разносчик. — Смотря что берёте.

— Ну… — он замялся. — Допустим, один стакан и один цветок лотоса.

— С Вас три дня.

— Три… Дня?

— Ну да.

— Это как?

Разносчик странно покосился на него.

— Вы что ж, не местный?

— Север жалуется на аномальные холода, — известил паук. Старушка довольно кивнула. — Для отопления не хватает дров.

— Я… Я не знаю, — растерянно сказал он.

— А… — понятливо протянул разносчик. — Всё ясно. День расплаты, да?

— Я не знаю. Объясните же мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.

— Извольте, — согласился разносчик. — У Вас впереди без малого целая вечность.

— В чём же смысл платить днями? — удивился он.

— А есть чем ещё? Вся штука в том, молодой человек, что потом эти три дня, которые Вы мне заплатите, Вы ничего не будете помнить. Будете ходить, как потерянный… Видимо, у Вас сегодня такой день.

— Да… Да, может быть. Послушайте, а… А что будет, когда я выпью воды из Леты? Я опять всё забуду?

— Ну нет! — засмеялся разносчик. — Амнезии с нас и так хватает! Забудете, конечно, но не всё — только самое страшное. Берёте?

— Да, будьте добры.

Разносчик протянул ему блокнот и ручку.

— Количество дней и подпись.

Он расписался, и стакан с цветком оказался у него в руке. Разносчик пошёл дальше по коридору.

— Во-о-ода из Леты!.. Напиться и забыться!..

— А что забывать-то?!. — крикнул ему вдогонку он. Тележка тихо поскрипывала.

— Что Вы умерли!.. — ответил ему через плечо разносчик и исчез за поворотом.

— Вы бы себе имя придумали, хотя бы на время, — сказал ему вдруг паук, отложив прочитанную газету и взяв свежую. — Южные острова пытаются справиться с последствиями цунами.

— Будьте добры мне тот кардиган, — сказал он и показал на нечто большое и вязаное. — Сколько с меня?

— Десять дней, — не отрываясь от вязки, сказала старушка. Паук показал одной из лапок на блокнот и ручку.

— Благодарю Вас.

Кардиган был для него большим, он в нём буквально утонул, но считал, что оно и к лучшему, потому что на улице, на которую он как-то вышел, становилось прохладно. Он оглянулся: белый коридор вместе со своим электрическим светом постепенно растворялся в пожухлой тёмной траве. Вечерело.

— По газонам не ходить! Клумбы не топтать! — закричал рядом с ним кто-то тоненьким голоском. Сначала он никого не увидел, но потом, когда что-то замелькало у него перед глазами, он признал в этом «что-то» колибри.

— Прошу прощения.

Он посмотрел себе под ноги и сделал шаг назад. Птичка присела на тонкий стебелёк лилии, чей бутон был в два, а то и в три раза больше неё самой.

— Продаёте цветы? — спросил он, осторожно касаясь пальцами розы. Колибри вспорхнула и клюнула его в руку.

— Вот ещё! — возмутилась она. — Цветы хороши живыми!

— Хоть что-то живое и понятное в этом месте… Не волнуйтесь, я не буду рвать их.

Он опустился прямо на траву и скрестил ноги по-турецки. Колибри немного успокоилась и перелетела на веточку лаванды перед ним.

— Кто Вы? — спросила колибри.

— Я?.. — он удивлённо моргнул. — Я не знаю.

— Но хотя бы имя? — тоже удивилась колибри. Он грустно вздохнул.

— Я не помню.

— Как же Вы собрались покупать у меня цветы? — снова удивилась колибри.

— А что, Вы не берёте днями? — казалось, они говорили на разных языках. Колибри