Виктор Райтер

Вернуть незнакомке

Была осень. Ты стояла у привокзальной площади в тонком сером пальто, что еле прикрывало твои коленки, покрытые мурашками от злых ветров. От влажности, заполняющей воздух сажным дыханием других людей, твои волосы стали походить на вечных заложников бигуди. На скрытой рубашкой груди из-за попутных ветров болтался медальон, на котором отчётливо можно было заметить твой знак зодиака — водолей. Это было забавно наблюдать, особенно на такой важной особе. "Значит верит в астрологию", — подумал я тогда. Твои кожаные ботинки были наполнены дождевой водой, а понять это смог благодаря твоей неуверенной стойке солдата, что переваливалась с одной ноги на другую, и по склизкому лицу, недовольно рассматривающему привокзальную площадь в поиске сухого островка. Я стоял на одном из таких в ожидании автобуса. В руке у меня монументально восседал зонт, напоминавший трезубец Посейдона. Ты была хитра, я сразу это подметил.

— Привет! «Можно я тут постою?» — неловко спросила ты.

По одной реплике можно было понять, что ты легко знакомишься с людьми (а мне удавалось с трудом), а ещё легче ты можешь ими пользоваться, ведь знала все потайные ходы в шахматных играх разума.

Через мгновение ты стояла под моим зонтом и рассказывала о своей удачной поездке в отпуск. Ты говорила про то, что хочешь переехать отсюда, и что уже нашла себе работу и жильё. Также помню твой рассказ про тамошнюю погоду и экологию, мол она тебе очень понравилась. Ты была под большим впечатлением. Оно накатом оказалось и во мне. Желание переехать вместе с тобой восседало на коне моего разума.

Я не знал, ждешь ли ты автобуса, или за тобой приедет твой приятель, но флиртовала ты знатно. Сияющая улыбка не сходила с твоего лица, а горящие глаза заполняли пустоту дремавшего дня. Сказать честно, я был напуган. Думаю, это заметили и люди, стоявшие также в ожидании чуда в виде автобуса.

Как гром среди ясного неба ты достала портсигар, наполненный тонкими аккуратными самокрутками, и предложила мне закурить. На табак я был слаб, оттого невольно согласился. Достав мою фирменную зажигалку, от одной искры зажглось два фонарика, что стали освещать этот невзрачный город, наполняя его густыми никотиновыми облаками.

Ты курила так, как не курил никто. Буквально, балуясь самодельной сигаретой, ты обхватывала ее своими помадными красными губами и творила с ней нечто. То затягиваясь выпускала дым и снова ловила его, напоминая ловлю бабочек. В другой же затяжке ты страстно высасывала из нее все соки жизни. А в третий заход мучала ее, не куря в затяг. Всегда ли ты была такой забавной?

Простояв уже больше десяти минут вместе, дошло осознание, что мы пропустили уже два автобуса и просто болтаем без умолку. Тут я и решил спросить, чего же ты ждешь. В ответ я услышал, что ты ничего не ждешь, а просто наблюдала за здешними людьми, прибыв из «сказочного» города, где люди, ну уж совсем другие! Я пригласил тебя в кафе.

Мы плотно позавтракали, не смотря на то, что по утрам мое чувство голода совершенно отсутствует, и, как я думаю, принадлежит в это время совершенно другому человеку, а потом, ближе к обеду догоняет меня и намекает о надобности поесть, посасывая где-то там, в желудке.

Именно там, в кафе, ты достала из своей промокшей сумки фотоаппарат. Выглядел он потрепанным. Не только от дождя, но и от долгой жизни, повидав много препятствий в виде встречных поребриков. Недолго думая, ты стала показывать мне свои фото из отпуска. Вот ты в саду. Вот ты на пляже. Вот ты восседаешь на статуйном коне. Невольно закрался вопрос собственника. Кто же ее фотографировал все это время? Ответа долго ждать не пришлось — это были несчастные прохожие, бесплатно согласившиеся на рабство такой прекрасной девушки. На их месте я бы даже сам оплатил такую фотосессию, чего уж там таить! Совсем неожиданно речь зашла про совместный отпуск. Никто не заметил, как это произошло. Уже такая родная незнакомка предложила полететь в другую страну, да еще и через месяц, по горящим путевкам. Я был взволнован и потрясен, но от предложения отказаться не смог. Такова власть нежных женских рук!

Весь месяц мы виделись именно там, на привокзальной площади, где мы познакомились. У нас была условная договоренность, что сразу после работы метро мчит нас на всех порах к станции вокзала и именно там назначена «деловая» встреча рядовых влюбленных. Мы гуляли во всех парках, что виднелись на картах нашего города, целовались на каждой станции метро и незаметно, еле касаясь, держали друг друга за руку сквозь все вереницы городской суеты. Это было единство, единство по расписанию — каждый день в 18:30 на площади. Мы проводили так часы, десятки часов, но также жили по отдельности. Нас пугала жизнь, запряженная бытом и обязанностями. Мысли о серой посуде и вечернем просмотре ТВ напрягали нас, как собака отчаивается, вспоминая про цепь. Мы были готовы дышать друг другом, но не отказываться от кислородного голодания, которое казалось необходимым, ведь каждая встреча была пропитана теплом и лаской, коей в жизни катастрофически не хватало.

Оставался день до вылета. Следующим утро мы улетим в другую страну, где нас никто не знает, где нас никто не ждет, и от этого веяло приятной прохладой. Необходимо было решить у кого мы останемся ночевать в последний день, ведь завтра совсем рано нужно будет выезжать вместе, чтоб не потеряться по пути. Выбор пал на гостиницу, в чем никто не был удивлен. Но выбор был условным, ведь гостиничный номер мы использовали как камеру хранения, т. к. всю ночь прогуляли, укутавшись в объятия. Вернувшись за сумками, она судорожно искала фотоаппарат, но найдя его через пару минут с облегчением вздохнула. Я все понимал, ведь он для нее важен. Всего с десяток часов и мы очнемся в другом мире. Так и произошло.

Две недели пролетели настолько быстро, что я всего пару раз смотрел на часы. Не зря писал классик: «Счастливые часов не наблюдают». Такими были и мы. Наши беседы в тропиках были наполнены жизнью, страстью и желанием познать этот мир. Все было будто во сне.

Выходя на прогулку, она никогда не оставляла фотоаппарат, т. к. хотела запомнить каждый момент, каждую тропу и каждое сказанное слово. А я, будучи ее самым преданным поклонником, пускался во все тяжкие и