Александр Друшка

Колдун

* * *

В этом году зима пришла рано.

Сначала в конце сентября выпал первый снежок, который вопреки обыкновению не растаял. Затем в октябре ударили морозы и через неделю ручей, который тёк с опушки совсем замёрз.

— Холодно — подумал Филин, протяжно ухнув в дупле. Но как не жаль — пора на охоту. Полная луна прекрасно освещала всё вокруг. Тайга блистала чистым снегом, который ещё не был испорчен никакими следами. Накануне опять присыпало.

Полёвки уже спрятались внизу и там, в уютных норках согревали друг друга дыханием, потихоньку подъедая запасы, которые делали всю короткую осень. Гоняться за ними было почти бессмысленно — это теперь дело лисиц, которым внизу конечно гораздо лучше слышно как они пищат и роются под снегом.

Теперь остаётся искать добычу побольше, вроде зайца, либо мелких птиц, либо довольствоваться объедками с чужого стола. И если уж говорить откровенно — он совсем не был против такого подарка. Уже целую неделю Филин обгладывал какие — то крохотные остатки мелкого рябчика, пойманного случайно.

Бесшумно он сорвался вниз и полетел чуть ниже первых сосновых лап туда, где ещё вчера ночью он слышал протяжный вой, означающий, что волки собираются на большую охоту.

Вероятно загнать крупного кабана или косулю. Матёрый старый вожак, кажется, кого — то выследил и погнал прямо в его сторону.

Это было очень хорошо.

Если стая догнала свою добычу, значит скорее всего теперь они уже наелись и отдыхают. Самое время выхватить небольшой кусок мяса и улететь, пока они снова не проголодались. Конечно если там хоть что — то осталось. Но остаться должно было… Даже шкура и кости с остатками жира сейчас бы очень помогли.

Вскоре он их увидел.

И по одному голодному взгляду, раздражённо брошенному вверх, понял, что его надежды не оправдались. Тощие волчьи бока раздувались от равномерного и непрестанного бега. Стая всё ещё шла по следу.

Филин тяжело ухнул и опустился на ветку. Спешить было некуда, теперь нужно слушать и ждать. Быть может пролетит ворон, собравшийся как и он поживиться волчьим ужином. Или выскочит откуда — нибудь заяц, которого спугнула стая.

Но вместо этого раздался противный скрип снега и тяжёлое дыхание.

— Человек. Только этого ещё не хватало — подумал Филин.

Охота, кажется, окончательно была испорчена. И тут вдруг прямо на него из — под снега вылетела куропатка. И ещё одна. И ещё! Вероятно их спугнул невероятный шум и треск, который производил этот двуногий.

— И почему они раньше не дёрнулись, когда пробежала стая? Неужели не испугались? Но какая удача!

И Филин одним движением схватил птицу за крыло.

* * *

Лес вокруг замер. Высокие сосновые лапы опустились вниз под весом снега и упруго вздрагивали от ветра, который изредка их шевелил, напоминая о вчерашнем буране.

Снег противно скрипел под лыжами, означая что мороз усилился. Но это и без того было понятно — Олег Петрович уже чувствовал, как болезненно одеревенело лицо и безуспешно пытался спрятать его в шарф. Шутка ли — уже почти десять километров отмахал он при свете полной луны.

Идти на лыжах по тайге — совсем не тоже самое, что по проложенной лыжне где — нибудь на соревнованиях в городе. Тут бывают и рыхлые сугробы над провалами и брёвна, пни, прямо под снегом. Чуть зазевался и провалился вниз или сломал лыжу. И тогда всё — идти ночью пешком по рыхлому снегу — почти не возможно. Тогда легче уж развести костёр и ждать утро.

Впрочем его пугало не это. Не раз и не два он уходил на охоту почти на месяц, обходя все свои заимки и тайные места. Подолгу жил в таких местах, куда заходят только дикие звери.

Но в этот раз ему ни в коем случае нельзя было останавливаться.

Жена была на сносях, должны были положить в роддом, да вот не успели. Всё началось неожиданно и теперь всё — даже вертолёт не вызвать. Буран, который был ещё днём здесь, ушёл в сторону города.

Поэтому как только немного распогодилось, он побежал к нему. К человеку, которого он бы позвал на помощь в последнюю очередь. Но вот ведь, как теперь вышло.

Дед Егор жил глубоко в лесу, на зимовье, в абсолютном одиночестве. Вообще — то говоря, он был из той же деревни, что и Олег Петрович, но что — то у него не сладилось с людьми. Жена его имела небольшой сельский магазинчик, в нём и работала много лет, пока он не сгорел при весьма странных обстоятельствах.

Виновных не нашли, но она с тех пор как — то стала слабеть, болеть и в конце — концов умерла.

Дед Егор занимался охотой, поэтому после этого стал подолгу ходить в тайгу, пока и вовсе не ушёл на постоянное место вдали от всех.

И всё бы ничего, но что — то он такое умел, чего не должны были уметь обычные люди, особенно без образования. Пока жил в деревне — то человека вылечит травами, то домашних животных. То засуху предскажет, то во время лесного пожара вдруг начнёт говорить, что ветер поменяется и бежать никуда не надо. А там раз и действительно ветер поменялся, пожар мимо прошёл.

То скажет, когда роженица рожать будет и надо же — даже роды сам принимает..

Вообщем, стали его за глаза называть колдуном. Он и посмеивался, пока не сгорел магазинчик..

А потом вдруг закрылся и в тайгу ушёл. Люди говорили, что из — за жены конечно, но настоящую причину никто не знал.

Однако ходить к нему не перестали, он по прежнему помогал, правда всё чаще с большой неохотой.

Это больше всего и напрягало Олега Петровича.

— Поможет или нет? Должен помочь! — думал он. — Эх знал бы я тогда как всё повернётся… Быть может и не залезал бы ночью в тот злосчастный магазин…

Так он, почти не замечая мороза, вывалился на полянку. Неожиданно, метрах в двадцати из — под снега, тяжело хлопая крыльями поднялась целая стая куропаток. Громко ухнул неподалёку филин.

— Эх, подумалось ему, жаль нет времени даже подстрелить парочку. Он поправил ружьё, без которого никогда не выходил в лес и прибавил ходу.

Ещё с километр он бежал почти в полной тишине, нарушаемой только скрипом снега и его дыханием. Влага инеем оседала на лице и