Ростислав Шибанов лежал, укрывшись за толстым стволом упавшего бука. Он не мог поднять головы, потому что на малейшее движение стрелок, засевший в охотничьем домике, реагировал моментально. Последняя пуля вспорола кору совсем недалеко от его головы, и теперь хоккеист вжимался в землю, чтобы спрятаться от снайпера.

Рядом, у вывороченного корневища, свернулся клубком Манчини. Коп был ранен — собственно, с его ранения и начался обстрел, когда они осторожно пробирались по тропинке. Втягивая сквозь зубы холодный воздух, полицейский пытался определить, насколько опасна полученная рана. Весь бок его темно-зеленого свитера стал черным от крови.

— По-моему, сквозное... — прошипел Манчини, глядя на окровавленные пальцы. — Надеюсь, внутренности не задеты... только почему же так больно, черт его подери?! Кровь темная... по-моему, это означает, что повреждена печень...

— Держись, Рик... Может, это кто-то из твоих любителей пикников?

Полицейский помотал головой.

— Я не знаю...

— Эй, там! — заорал Шибанов, надеясь, что в домике его слышно. — Это Рик Манчини из управления полиции Лас-Вегаса!

Ответом ему был еще один выстрел, на этот раз не прицельный, осыпавший их сбитой хвоей.

— Перестань, Расти, — прохрипел коп. — Я не полицейский...

Шибанов опешил.

— Не полицейский?! Но форма...

— Все наоборот, Расти. Я карточный шулер и преступник. Меня вез в участок коп по имени Рик Манчини после того, как поймал меня во время ограбления бутика «Тиффани»... Но потом в машину врезался грузовик, копа выбросило наружу, он свернул шею... Я открыл наручники, надел его одежду, влез в другую полицейскую машину и поехал к границе, слушая переговоры по рации...

Он тяжело дышал, на губах показалась кровь.

— Мое настоящее имя — Джерри Романо... Но коп из меня получился неплохой, правда? Отец был бы рад, он всегда хотел видеть меня в форме, но увидел только в хлопчатобумажном костюме исправительной колонии для мальчиков...

Романо закрыл глаза.

— Джерри! — позвал хоккеист.

Романо молчал. Потянувшись к его руке, Ростислав попытался нащупать пульс, но пульса не было.

Рик Манчини, он же Джерри Романо, соврал даже перед смертью. Потому что звали его совершенно не так, а своего отца он вовсе не помнил.

Не Рик и не Джерри, нет. На самом деле его звали Антонио Альбиони и никакой бутик «Тиффани» он не грабил. Все было иначе.

— Ни с места! Всем лечь на пол! Это ограбление! — закричал Мактирнан и в качестве иллюстрации выстрелил в потолок из своей «беретты». Сверху посыпались куски пластика и штукатурка, посетители банка загомонили и послушно улеглись на плиточный бежевый пол.

И сразу же все пошло наперекосяк, потому что нашелся герой. Куда же без героя.

Это был толстый охранник, который вышел из-за стойки и принялся палить в грабителей из своего блестящего «смит-энд-вессона». Из шести выстрелов он не попал ни разу, а седьмая пуля угодила в плечо Билла Свантессона.

— Твою мать! — заорал Билл, падая на пол.

Мактирнан аккуратно пристрелил охранника, лихорадочно пытавшегося перезарядить барабан револьвера, и наклонился к товарищу.

— Сука, он меня ранил! — стонал Свантессон, зажимая рукой рану. Сквозь пальцы сочилась кровь, капая на плитки.

— Ничего страшного, — заметил Антонио, быстро осмотрев рану. — Потом заштопаем тебя у какого-нибудь дока. Потерпи.

— Больно же!

— Потерпи! — повторил Антонио. — Кость, по-моему, не задета, а значит, все в порядке. Просто дырка.

Повернувшись к кассам, он крикнул:

— Эй, дамы! У вас есть аспирин?

— Есть, — из-за перегородки поднялась миловидная белокурая девушка. — Вот, возьмите, сэр...

Она протянула Антонио аптечку, в которой тот обнаружил и аспирин, и стерильный бинт. Пока Мактирнан высказывал свои требования, Антонио быстро перебинтовал плечо Билла и сыпанул ему в ладонь горсть таблеток. Из кулера набрал стаканчик холодной воды. Мертвый охранник лежал рядом с кулером, разбросав руки.

— Черт, черт, черт! — бормотал Мактирнан, глядя, как кассирша ссыпает в пластиковый пакет пачки долларов. — Копы вот-вот будут здесь! Кто-нибудь нажал кнопку тревоги? Признавайтесь?!

Все молчали.

— Еще бы, скажете вы, как же... Ур-роды... А ты пошевеливайся, тварь! Не волнуйтесь, парни, сейчас мы отсюда свалим!!!

Всхлипывающая кассирша продолжала бросать в пакет деньги, и в этот момент снаружи раздался усиленный мегафоном властный голос:

— Внимание! С вами говорит полиция Лас-Вегаса! Сдавайтесь! Выходите по одному с поднятыми руками!

Билл Свантессон глубоко вздохнул, потрогал намокшую кровью повязку и, хрустя аспирином, сказал:

— Я так и думал, что все это плохо кончится. Лучше бы я поехал с кузеном на рыбалку, ловил бы форель в горном ручье, пил ледяное пивко... Мак, какого хрена я тебя послушал, а?!

— Заткнись, — сердито велел Мактирнан, вставляя новую обойму. — У нас куча заложников. Свиньи будут делать все, что мы скажем, и выполнят все наши требования. Они тоже не дураки, им лишняя кровь не нужна.

— И что ты хочешь у них попросить? — сухо осведомился Антонио. — Самолет до Кубы? Я думаю, что Кастро с радостью нас примет и с не меньшей радостью расстреляет прямо в аэропорту Гаваны. Коммунисты не любят грабителей точно так же, как и капиталисты.

— Пошел ты в задницу со своей гребаной политикой и философией! — окрысился Мактирнан. — Я читал, что один хрен ограбил банк, сел в вертолет, а потом выпрыгнул с парашютом где-то в Канзасе, и копы остались с носом. Или у тебя есть иные варианты?

— Нет, нет. Ты — босс, — примирительно сказал Антонио. — К тому же затея с вертолетом мне в принципе нравится.

— А мне нет! — крикнул сидевший на полу Свантессон. — Мой папаша работал на аэродроме механиком, и я видел, как у одного чувака не раскрылся парашют! Когда он упал, то напоминал отбивную. А кишки вылетели и валялись футах в десяти от него.

— Если хочешь, можешь сдаться, — пожал плечами Мактирнан, забирая пакет с деньгами у кассирши. — Мы поделим добычу на двоих, не вопрос.

Билл умолк. Антонио подошел к автомату, бросил в щель монетку и вытащил из лотка банку холодной колы.

Все шло наперекосяк. Когда Мактирнан в баре «Лепрекон» подошел к нему и предложил без шума и пыли взять банк, Антонио согласился, потому что сидел на мели. Ограбления банков не были его коньком — совсем другое дело угоны машин, маленькие магазинчики, которые держат китайцы и вьетнамцы... Но он все равно согласился. Судя по всему, зря, но сожалеть об этом было уже слишком поздно.