Прием был в самом разгаре.

Дочь градоправителя медленно плыла по залу, улыбаясь. Ее тут же обступили кавалеры, и я почувствовала себя невзрачной серой мышкой, забытой в дальнем углу.

Никто в этом зале не знал, кто я. Никто даже не догадывался. Если бы они знали…

Впрочем, стало бы мне легче? Что я, предпочла бы, чтобы передо мной склонялись в реверансах и приветствовали фальшивыми улыбками лишь потому, что я принцесса? Ну уж нет. Десять раз нет. Уж лучше честное одиночество.

Я тихонько встала. Моя компаньонка направилась было за мной, но я вскинула ладонь:

— Я побуду одна.

Я легким шагом пересекла залу, миновав и следующий зал, и лестницу наверх, и свернула за тяжелую штору в синие сумерки, на ажурный балкончик, нависающий над яблоневым садом.

Мое любимое место во всем особняке. После ужина балкон наверняка будет занят удачливой парочкой, но сейчас мир под холодным поручнем принадлежит мне целиком.

— Будете скучать тут одна весь вечер?

Я с удивлением обернулась.

Он стоял, небрежно прислонившись к мраморной стене. Среди синих теней его лицо под спутанными черными волосами выглядело особенно бледным.

Помощник королевского мага. Дерзкий наглец, успевший уже всколыхнуть сердца половины девушек в зале.

— Вообще-то я здесь уже не одна, — резонно возразила я. — Так что мой встречный вопрос: вы что же, будете скучать здесь со мной?

Он лениво ухмыльнулся, окинув взглядом мою фигуру и вновь задержавшись на вырезе платья.

— Если пожелаете.

Наглец. Я смотрела на него почти с восхищением. Нет, каков наглец: даже не пытается завуалировать свои намеки! Что ж, пусть попробует. Не уступлю ему ни пяди.

— А если пожелаю? — поинтересовалась я. — Скучать с вами? Вы умеете быть скучным, господин маг?..

— А вам так хочется поскучать?

— Ну…

— О, я умею многое, — задумчиво протянул он, — но навык навевать скуку, увы, мне недоступен. Научите? Провинциальную монотонность, я слышал, не превзойдет даже армейская рутина.

— Это точно, — тяжело вздохнула я. — Здесь… бывает невесело.

Помощник королевского мага подошел ко мне и встал рядом, опираясь на перила. Его магию я едва ощущала: она была, сильная и жаркая, но каким-то непостижимым образом встраивалась в окружающий мир, почти сливаясь с ним.

— Мне интересно, — задумчиво произнес он, — как это ощущается, когда тебе запечатали дар? Жжение под кожей? Чешутся подушечки пальцев? Раздирает огнем горло, снятся странные сны?

Я вздрогнула. На миг мне показалось, что опора хрупких ажурных перил пошатнулась, и я вот-вот полечу вниз.

Я отступила к краю балкончика:

— Ч-что?

— Ты родилась с магией, Джен, но тебя ее лишили. Запечатали. — Он повернулся ко мне. — За что?

Он знал. Я не зря почувствовала магию в зале. Каким-то способом или чутьем он догадался — и проверил меня.

Синие тени вокруг. Ночной сад внизу. Далекие голоса за портьерами. На лицо мага упал лунный свет, и я увидела напряжение в его глазах.

Он узнал мою тайну.

Часть ее.

Мне вдруг очень захотелось рассказать ему всю правду. Поделиться хоть с кем-то.

Но что я ему скажу? Что я убила своего жениха?

Двумя годами ранее

Это очень больно, когда тебя лишают магии.

Я стояла перед троном дяди, все ниже склоняя голову, а его тихая ярость разносилась по залу.

Заслуженная ярость.

Преступление, за которое любую другую казнили бы на месте.

— Ты убила своего жениха, — чеканил дядя. — Старшего отпрыска благородного рода. Думаешь, герцог Критт простит тебя так легко?

Я молчала. Мне нечего было сказать.

Сегодня весь мой мир перевернулся, разломившись пополам. Еще утром я была принцессой, внебрачной дочерью умершего короля, девчонкой, чьего мнения никогда не спрашивали, и до которой никому не было дела, пока королевскому двору не пришла пора заключать выгодную помолвку.

И не было бы дела еще долго. Меня бы оставили в покое после помолвки, может быть, мне удалось бы даже увильнуть от этого дурацкого брака! Я бы уговорила дядю, или жених нашел бы другую — красивую и родовитую.

А вместо этого тело Реймонда Критта лежало в крипте под часовней, а я…

— Чертова дурная магия, — утомленно произнес дядя. — Твой отец всегда якшался с кем попало, но какого-то дьявола он подцепил и девчонку-мага. Мало того, что она раздвигала ноги перед кем угодно, так еще и принесла ему тебя.

Он выпрямился на троне.

— И он не сказал никому, кем она была, когда привез тебя во дворец! — рявкнул он. — Если бы я знал, я бы не посмотрел на королевскую кровь! Я бы придушил тебя еще в колыбели!

Я все еще стояла с опущенной головой, но в этот миг до меня дошло значение слов, которые он сказал о моей матери. Я не знала о ней ничего. Лишь то, что она умерла, давая жизнь мне, — и теперь не может себя ни перед кем защитить.

Я вскинула голову, глядя в глаза дяде.

— Зря, — прошептала я. — Зря вы сказали это, ваше величество.

Пусть то, что случилось этим утром, было первой в моей жизни спонтанной магией, — мне было плевать. Я с каким-то сладостным предвкушением почувствовала, как незнакомый огонь охватывает все тело, яростно, дико, маняще, — и шагнула вперед.

Я не знала ничего: магия впервые проявилась во мне лишь сегодня. Но дядя изменился в лице, разом побледнев, и я с удовлетворением поняла, что теперь он не выскажется о моей матери еще долго.

В следующую секунду двое придворных магов сбили меня с ног. Жесткая воздушная волна протащила меня по залу, впечатывая лбом в ступеньки трона. И в довершение всего донесся спешный топот, и мигом позже мои запястья грубо вздернули, связывая их вместе.

Все. Кажется, моя жизнь во дворце закончилась раз и навсегда.

— Известие о трагической смерти виконта Критта будет оглашено завтра в полдень, — отчеканил дядя, вставая с трона. Его ботинки остановились рядом с моим разбитым лицом. — Несчастный случай на утренней охоте. Ты никогда ни словом не обмолвишься ни о том, что была виновницей его гибели… ни о том, что он пытался заявить на тебя супружеские права до свадьбы.

Я успела вздрогнуть:

— Что?!

Дядя хмыкнул:

— Ты правда ничего не помнишь?