Собор города Велеты — самое грандиозное сооружение по обе стороны Стены. Он чудом уцелел в Великой войне, хотя и сохранил отпечатки пожара, когда-то практически полностью уничтожившего прежнюю столицу Велетрии. Темные пятна гари на белых мраморных стенах напоминали посетителям о былой трагедии. Вот уже две сотни лет собор являлся не только центром велетрийской религии, но и резиденцией короля Велетрии. Кроме того, в нем находилась еще и штаб-квартира Ордена очищения, где каждый из ста семидесяти послушников, или, как их называли в народе, «чистильщиков», мог немного отдохнуть после выполнения задания перед получением очередного. Отсюда «чистильщик» выходил на боевую миссию впервые, и сюда его тело привозили после гибели.

Корийен Сальмадорский, сорокатрехлетний послушник Ордена очищения, в очередной раз с благоговением окинул взором стены с мраморными статуями в нишах, настолько искусными, что они до дрожи напоминали окаменевших людей. Сейчас так уже не строят, прошло время, когда здания могли возводить, исходя лишь из эстетических соображений. Теперь все подчинялось практичности, что приближало архитектуру Велетрии к грубым каменным коробкам хотов, и Сальмадорского это довольно сильно раздражало.

Корийен кивнул двум Сынам Ордена, стоящим у входа в основной зал с винтовками наперевес. Сыновьями именовали молодых людей, вступивших в Орден, но еще не ставших полноценными послушниками и дожидающихся, пока освободятся места. Те салютовали оружием в ответ.

Ежегодный молебен, проводимый самим королем, всегда потрясал размахом и помпезностью даже привыкших к красочным церемониям велетрийцев. Десятки влиятельнейших людей страны прибывали сюда по личным королевским приглашениям, сам же монарх возвышался на балконе, опоясывающем круглую залу, а за его спиной молчаливыми тенями выстраивались цепочкой сто семьдесят послушников Ордена в полном вооружении.

Корийен занял свое место на балконе. Оно находилось совсем недалеко от того, где должен стоять сам король. Это являлось заслуженной честью, ведь Сальмадорский был пятым по старшинству в Ордене.

Там внизу дворяне и магнаты с невозмутимыми лицами втекали в зал, подталкивая друг друга, сбивались в пеструю толпу, напряженно прислушивались, делая вид, что нисколько не смущаются происходящим. Модные в Велетрии цилиндры и котелки кишели под балконом, словно карпы в королевском пруду.

Корийен усмехнулся про себя. Забавный способ напомнить свободолюбивой элите, что королевская власть все еще существует. Стоит страже запереть двери снаружи, и весь цвет Велетрии окажется в ловушке. Послушникам понадобиться минут десять, чтобы расстрелять их всех до единого. И такие команды отдавались дважды за историю ежегодных молебнов, однако выстрелы прозвучали лишь однажды. Тогда погибло больше сорока человек, после чего двери не выдержали бешеной паники. Насколько Корийен знал, сейчас они гораздо крепче. А того короля отравила спустя неделю после инцидента любовница…

Корийен наблюдал за послушниками, занимающими места на балконе. Между собой они редко становились близкими товарищами, так уж в Ордене заведено, но внешне он знал всех. Каждое незнакомое лицо — погибший за предыдущий год. Сейчас таких тридцать четыре. Нормально. На двоих меньше, чем в прошлом году. А говорят еще, что времена тяжелые. Они всегда тяжелые.

Наконец все заняли свои места. Толпа внизу затихла.

Из центральной двери балкона вышел король Ситион Зелетрийский — молодой человек двадцати лет с непомерно гордым выражением на прыщавом мальчишеском лице. Этот молебен у юного монарха был первым. Юноша явно наслаждался.

На самом деле король Велетрии, обладавший также титулом Первосвященника, являлся скорее символом, так как прошедшие с Великой войны двести лет титул сохранял лишь формальное значение. После первой и единственной войны с хотами истощенная страна превратилась в сообщество полунезависимых областей во главе со старой знатью, именовавшей себя «истинными дворянами». Все же за королем сохранялось право воспользоваться неограниченной властью в случае Второй Великой войны, к чему некоторые особо властолюбивые монархи упорно стремились. Противились же этому многие, желающие лишь стабильности, и старая знать, лелеявшая свою независимость от короля. Постоянное противостояние трех сил — короля, старой знати и нуворишей — составляло главную причину того, что за свой век Корийен застал трех правителей, и не исключена встреча с четвертым, судя по сверкающим глазкам этого мальчишки. Отец нынешнего короля погиб три месяца назад, разбившись на охоте. Ярый поклонник техники, лично попытался выжать из новой экспериментальной дизельной самоходки больше, чем было возможно. Изобретателя изгнали, самоходку запретили, хотя, на взгляд многих, она была очень перспективной моделью. Мать юного монарха умерла довольно давно во время вторых родов. Если погибнет этот малец, вновь начнется кавардак, так любимый знатью. Ох и поганый, скорее всего, выдастся год!

Корийен поморщился, услышав ребяческий голос короля, многократно усиленный особым устройством зала, отчего казавшийся еще более неуместным. Установленных церковных канонов в религии Велетрии не было, что объяснялось ее искусственностью и отсутствием четких догматов, так что молиться каждый мог по-своему, как и проявлять свою религиозность. Для ежегодных молебнов король сам придумывал (а чаще ему выдавали придворные) речь, которую принято было зачитывать собравшимся. Благо на этот раз пышные фразы скоро закончились и можно было расходиться. Это уже стало традицией — толпа собиралась дольше, чем король читал речь. Впереди всех ожидал королевский бал, самый роскошный и представительный в году, на котором женщины могли блеснуть нарядами, а мужчины — поговорить о делах, именно бал являлся причиной того, что все гости, «лучшие люди страны», вообще посещали ежегодный молебен.

Наблюдая, как молодой король покидает балкон, Корийен покачал головой: нет, не тот правитель, при ком исполнится его старая мечта — поднять Велетрию на войну, раз и навсегда покончить с хотами. Опять не тот…

Из тяжелого раздумья Корийена вывел Вадимор Лонинский, шестидесятилетний магистр Ордена, пользующийся непререкаемым авторитетом среди «чистильщиков». Еще бы, этот щуплый седовласый человек с хмурым морщинистым лицом уже в тридцать лет стал лучшим бойцом Ордена, убившим двадцать хотских спецов. Сам Корийен достиг этого результата только в тридцать шесть. Теперь Вадимор был самым старым «чистильщиком» за всю историю. Предыдущий рекорд составлял пятьдесят два года, дольше жить не удавалось, ведь «чистильщики» должны были выходить на задания до самой смерти. Корийену магистр чертовски напоминал старого мудрого лиса, способного украсть курицу из-под носа целой своры сторожевых собак.

— На общий сбор! — гаркнул Вадимор Лонинский, дождавшись, пока все гости покинут зал.

Не проронив меж собой ни слова, «чистильщики» один за другим словно вплывали в длинную, отделанную светлым деревом комнату с продолговатым столом и ста семьюдесятью стульями. Четкость и мягкость движений послушников Ордена давно уже стали притчей во языцех, а достигались оно, конечно же, благодаря выучке, но искусно подчеркивались особыми плащами из тонкой кожи. Полы плащей развевались на ходу и особенно при езде на двигах, создавая непередаваемый эффект стремительности, когда каждое движение «чистильщика» казалось необычайно быстрым и притом плавным, точно кошачье.