— Ты же знаешь,Гарри: в автобусах меня укачивает, — прохныкал Алекс.

— Хватит ныть, — отозвалсяя, толкая брата в бок. — Мы уже почти приехали. Раньше надо было жаловаться!

Автобус колыхался,медленно двигаясь по узкой дороге. Я держался за спинку переднего сидения исмотрел в окно.

Повсюду виднелисьтолько высокие сосны. Они проплывали мимо окон автобуса. На пыльной травележали солнечные лучи.

«Скоро мы будем влагере “Волшебная луна”», — радостно думал я.

Я никак не могдождаться, когда наконец мы выйдем из автобуса. Кроме нас с Алексом, в салонене оказалось ни единого пассажира. Мне было как-то не по себе.

Водитель сидел вкабине, за зелёной занавеской. Я видел его мельком, когда мы с Алексом садилисьв автобус. Мне запомнилось только, что у нашего водителя приятная улыбка,бронзовый загар, вьющиеся светлые волосы и серебряная серёжка в ухе.

— Добропожаловать, парни!  — поприветствовал он нас.

Но с тех пор какавтобус тронулся с места, мы не слышали от водителя ни слова и не видели его.Жутковато…

Хорошо ещё, мы сАлексом понимаем друг друга. Он на год младше меня, ему одиннадцать, но ростомон меня давно догнал. Нас даже прозвали близнецами Альтман, хотя мы вовсе неблизнецы. У нас обоих прямые чёрные волосы, тёмно-карие глаза и серьёзные лица.Родители вечно пытаются подбодрить нас, даже когда мы в отличном настроении.

— Гарри, менятошнит, — пожаловался Алекс.

Я отвернулся отокна. Лицо Алекса стало желтоватым, подбородок дрожал. Плохой признак!

— Не думай о том,что едешь в автобусе, — посоветовал я. — Представь, что мы сидим в машине.

— Меня и в машинеукачивает, — простонал он.

— Тогда придумайчто-нибудь другое!

Алекса начинаетукачивать, едва мама заводит двигатель. Происходит это так: сначала желтеетлицо, начинается озноб, а потом его тошнит.

— Потерпи ещёнемного, — попросил я. — Скоро мы будем в лагере, и тебе сразу полегчает.

Брат с трудомсглотнул.

Автобус тряхнулона глубокой выбоине. Мы с Алексом подпрыгнули.

— Мне плохо! —застонал Алекс.

— Знаю, знаю, —отозвался я. — Попробуй отвлечься. Спой что-нибудь, и погромче. Не бойся, тебяникто не услышит.

Алекс любит петь.У него красивый голос. Школьная учительница музыки уверяет, что у Алексабесподобный тембр. Не знаю точно, что это означает, но, по-моему, что-то хорошее.

Алекс серьёзнозанимается пением в школьном хоре. Папа пообещал, что этой осенью найдёт длянего частного учителя.

Автобус сноватряхнуло. Я взглянул на брата. Его лицо было как банановая кожура.

— Пой, нестесняйся! — велел я.

У Алекса задрожалподбородок. Прокашлявшись, он запел песню «Битлз», которая нравится нам обоим.От тряски голос Алекса слегка дрожал, но лицо уже не казалось таким бледным.

«Отличнопридумано, Гарри!» — поздравил я самого себя.

Я смотрел, как заокном проплывают красноватые стволы сосен, и слушал, как поёт Алекс. У него ивправду замечательный голос.

Пожалуй, я немногозавидую ему.

Но в теннис Алексиграет хуже меня. И плаваю я гораздо быстрее. Так что мы квиты.

Алекс вдругоборвал песню и горестно покачал головой.

— Жаль, что мама спапой не отправили меня в музыкальный лагерь, — вздохнул он.

— Алекс, лето ужекончается. Сколько раз можно твердить одно и то же? Мама с папой слишком долгомедлили. Теперь уже поздно.

— Знаю, —нахмурился Алекс. — Но лучше бы они…

— Хорошо ещё, чтопопадаем в лагерь «Волшебная луна», — перебил я. — Эй, смотри!..

Я заметил возледороги двух оленей — большого и маленького. Они стояли среди деревьев, глядя наавтобус.

— Подумаешь,олени… — кисло отозвался Алекс.

— Выше нос! — скомандоваля. У моего брата часто меняется настроение. Иногда мне хочется взять его заплечи и как следует встряхнуть . — А если «Волшебная луна» окажется самымлучшим лагерем в мире?

— А если там будеттоска смертная? — возразил Алекс и начал расковыривать дырку в кожаном сидениии вытаскивать оттуда набивку. — Вот музыкальный лагерь — это и вправду здорово…— Он вздохнул. — Каждое лето там ставят по два мюзикла. Красота!

— Алекс, хватитныть! Радуйся, что не пришлось торчать дома.

Автобус вдругрезко затормозил. Меня бросило вперёд, затем вдавило в спинку сиденья. Яобернулся к окну, надеясь увидеть лагерь, но вокруг по-прежнему были однисосны.

— Лагерь«Волшебная луна»! Всем выходить! — весело скомандовал водитель, высунувшисьиз-за шторки.

Кому это «всем»? Вавтобусе только мы с Алексом.

— Как прошлапоездка? — спросил он, улыбаясь. 

— Отлично, —отозвался я, выбираясь в проход между сидениями.

Алекс промолчал.

Водитель выбралсяиз кабины и направился к багажнику. Высокая трава на обочине искрилась в яркихлучах солнца. Открыв багажник, водитель вытащил наши рюкзаки и спальные мешки исложил их на обочине.

— А где же лагерь?— наконец спросил Алекс.

Приставив ладонькозырьком ко лбу, я огляделся. Сосновый лес окружал нас со всех сторон ипростирался насколько хватало взгляда.

— Он вон там, —ответил водитель, указывая на тропинку, вьющуюся между деревьев. — Отсюдасовсем недалеко. Ничего, не заблудитесь. 

Он захлопнулбагажник и полез в автобус.

— Хорошего вамотдыха! — пожелал он на прощание.

Дверьзахлопнулась. Автобус с рёвом тронулся с места. Прищурившись, мы с Алексомнекоторое время разглядывала озаренную солнцем тропинку. Наконец я вскинулрюкзак на плечо и подхватил спальный мешок.

— Странно…. Почемунас никто не встретил? — удивился Алекс.

Я пожал плечами:

— Ты же слышал:водитель сказал, что отсюда до лагеря совсем близко.

— И всё-таки онибыли обязаны прислать за нами вожатого, — возразил Алекс.

— Лагерь открылсядавным-давно, — напомнил я. — Лето уже подходит к концу. И перестань жаловатьсяи хныкать, Алекс. Бери вещи и идём, иначе мы расплавимся от жары.

Иногда мнеприходится вести себя как взрослому. По-другому с Алексом не справиться.