Сергей Тарасов

Загадка лесной избушки

Рассматривая вечером свои фотографии, которые сделал очень давно, я нашел одну, которая мне сразу напомнила об авантюрном, но интересном, наполненном событиями дне.

Мы с приятелем после первого курса устроились на работу в тематическую геологоразведочную партию рабочими. Первое время мы трудились на базе эспедиции, — раскладывали керн для геологов, которые занимались поисками золота. Один из них работал в академии наук, был уже кандидатом геолого-минералогических наук и сейчас работал над докторской диссертацией, а второй был простой геолог, работал на золото в одной из геологоразведочных экспедиций.

Когда с керном на базе было закончено, мы поехали в поле, в один из золоторудных районов Урала. Там было масса богатых коренных месторождений золота, большей частью в настоящее время уже выработанных, — но наши командиры рыли носами землю, чтобы на основе новых своих данных открыть новые месторождения этого благородного металла. Для этого они и изучали керн скважин со старых, отработанных месторождений. Золото в этих месторождениях обычно находилось в кварцевых жилах, но часть его была сосредоточена во вмещающих эти жилы гидротермально измененных породах: сланцах, лиственитах и березитах.

Нам с Игорем было глубоко начхать на золото, листвениты и березиты, но нам было интересно посещать такие заброшенные в глухой уральской тайге месторождения, шахты и карьеры, и мы просто работали — за деньги. Но не одни мы были посетителями таких заброшенных шурфов и шахт. Кроме нас их посещали любители золота: мы находили их следы около заброшенных месторождений, которые находились в настоящее время на консервации, и однажды нашли целую кучу золотой руды, спрятанную около одного шурфа.

Она представляла собой молочно-белый кварц, который и был источником золота, — его добывали и везли на горно-обогатительную фабрику, на которой кварц дробили до состояния пудры — двести меш, а потом с помощью ртути извлекали золото. Если содержание золота в такой руде достигало полкило на тонну, то все мигом окупалось, и кроме всего прочего, можно было найти в кварце и видимое золото. Такие образцы были не редкость, и я даже держал однажды такой образец в руках — золотой самородок три сантиметра в поперечнике. Он торчал в кварце и выглядел очень красиво, — блестящий ярко- желтый металл на снежно-белом кварце. Найти такой образец с самородком на заброшенном, очень богатом месторождении было можно, — все зависело от фарта, удачи.

После осмотра отвалов такого богатого месторождения мы с Игорем и обнаружили большую кучу кварца. Ну, что мы могли с этой кучей кварца поделать? Самородков золота в кварце мы не нашли, — оно, как видимо было мелкое, и чтобы его извлечь, надо было иметь мельницу, грохот- набор сит, и истиратель, — я работал в такой промышленной лаборатории целый год и знал, как дробить, а потом истирать породу, — правда, я работал с железной рудой, а не с золотом. Но процесс был аналогичным.

Мы походили около этой кучи золотой руды, облизнулись, и пошли дальше, не солоно хлебавши. Что толку, если в этой куче было полкило золота — мы не могли его извлечь. Оставив шахту с отвалами, мы всей группой напролом лезли через ельник, к следующему месторождению. И неожиданно наткнулись на маленькой полянке на маленькую избушку. Ее нельзя было найти вот так случайно, — нам просто повезло. Она была не заперта, по крайней мере, на двери не было замка, а внутреннего замка на двери не было. У меня был фотоаппарат, и я сделал фотографию нашей группы на фоне этой избушки. Потом дал камеру Игорю и тоже встал рядом с нашими командирами. Фотосессия закончилась, и мы, всей толпой пошли дальше.

Мы с Игорем не могли вот так, просто пройти мимо избушки, не заглянув нее хотя бы одним глазом, и поэтому мы узнали, далеко ли надо идти до следующей шахты, и отстали от группы, предупредив сына одного из геологов, что мы их догоним, и чтобы наши отцы-командиры, геологи, не беспокоились за нас. Потом развернулись и пошли осматривать избушку внутри — снаружи мы ее и так осмотрели. Открыли дверь и зашли внутрь. Там был небольшие сени и одна комната с двумя маленькими окнами, в которой стояли кровать, стол и буржуйка. Ничего лишнего из мебели не было, даже не было посуды и стульев, а на кровати не было ничего — одна сетка.

Смотреть больше было не на что, и мы приготовились покинуть бедную избушку, но тут я заметил, что пол в комнате был сделан, на мой взгляд, неправильно, — в одном месте он был сделан из одинаковых по размеру кусков досок, — а так обычно устраивают вход в подпол в частных домах. Но пол никогда не настилают из обрезков, потому что он может провалиться.

Я потопал по этому месту, и мне показалось, что доски едва шевельнулись, все вместе. Взял топор и поддел край этого щита. Он сначала не поддавался, потом скрипнул, и я зашел к нему с другой стороны. Игорь смотрел внимательно на мои действия, и когда я поднял другой край, сразу же засунул под щит какую-то щепку. Мы ходили вокруг щита с топором и постепенно подняли его над полом — он был снизу прибит гвоздями. С грехом пополам мы отодрали один угол, и дальше все пошло как по маслу: щит поддался, и мы его оттащили в сторону.

Под ним была лесенка, которая заканчивалась на глубине примерно два метра. Там был небольшой тамбур с дверью. С помощью топора мы открыли и эту дверь. За ней было помещение и чтобы его рассмотреть, надо было посветить. За неимением фонарика мы сделали факелы из бересты, и наконец, узнали, что там за дверью, в помещении. Он было довольно большое и заставлено мельницами, грохотами и еще какими-то механизмами. Я сразу понял, что перед нами дробилка, в которой дробили, а потом истирали кварц и извлекали из него золото. В доказательство этому служила большая стеклянная бутыль с ртутью. Хозяин этой дробилки получал амальгаму, — золото с ртутью, и потом из нее получал чистое золото.

Мы ходили вокруг этих бесхитростных приспособлений, и нашли в углу мумию хозяина этой мастерской. Он сидел на стуле в углу комнаты, и ему уже было все равно, что незваные гости ходят по его владениям и везде суют свой нос. В конце мы с Игорем нашли результаты его работы: слитки золота лежали в ящике, — это было все, что