Дрожание неопределенности на самой грани доступного Ардил ощутил, едва его конь вступил на площадь перед Храмом Бессмертных. Отметил, как повернул голову ехавший впереди сотник гвардии, Серебряных Крыльев, как с крыши дома напротив святилища с карканьем сорвалась ворона, услышал противное жужжание, увидел, как мельтешат над грязной лужей черно-зеленые точки навозных мух, как взблескивают на солнце их крылышки…

А в следующий миг события понеслись, точно укушенный оводом кентавр.

Магическая молния ударила Ардилу в лицо, но столкнулась с мгновенно созданным щитом, и разбилась на десятки шипящих длинных искр. Одна попала на плащ сотника, и тот заполыхал, будто высохшая трава, испуганно заржала лошадь, попытавшаяся сбросить наездника, но тот натянул поводья и удержался в седле.

Жужжание стало громче, мухи устремились в сторону Ардила.

Он вздрогнул от отвращения, но погасил его усилием воли, и сознание привычно раздвоилось – теперь он видел одновременно мир и его изнанку, предметы и светящиеся поля энергии, и одно накладывалось на другое, образуя яркую, непредставимую для обычного смертного картину.

– Ого… – только и произнес Ардил, поняв, что за «насекомые» летят к нему.

То, что простому взгляду казалось летучими тварями, предстало отражением хитро закрученного, многократно дублированного заклинания, созданного с помощью алхимии. В каждой из «мух» спрятана крохотная частичка тормозящего движения жертвы, замутняющего сознание яда, что подействует только на мага, на того, кто обладает активной энергетической проекцией.

Рой, вихрь гнилостно-зеленоватых искорок, нацеленных на него, на Ардила…

Словно издалека донеслись приглушенные хлопки, гвардеец, ехавший справа, вылетел из седла, второй успел вскинуть щит, и по нему забарабанило нечто похожее на металлический град. Нападавшие пустили в ход арбалеты, а все, что было до сих пор, и молния, и «мухи», требовалось, чтобы отвлечь, не дать хозяину Гардза сосредоточиться, и наверняка будут еще «сюрпризы».

Тот, кто собрался лишить Ардила жизни, знал, с кем имеет дело.

Первая «муха» ткнулась в лоб, он ощутил укус, похожий на пчелиный, и по лицу поползло онемение, кожу неприятно стянуло. Вторая попыталась вонзиться в ухо, ввинтиться в ушную раковину, но исчезла в короткой вспышке – начало действовать контрзаклинание, от рук и плеч навстречу зеленым искоркам взлетели сотни красных огоньков.

Создал собственный фантом – «насекомые», прорвавшие заслон, атакуют его.

Металлический грохот и истошное ржание возвестили, что закрывший Ардила гвардеец рухнул вместе с конем – любые доспехи рано или поздно будут пробиты, если в них впиваются десятки арбалетных болтов… Увидел распахнутые окна, из которых велась стрельба, валяющихся на мостовой горожан, что случайно оказались рядом с местом покушения…

И троих мужчин с кинжалами, выскочивших из-за угла.

Попытку наложить на него обездвиживающие чары Ардил отмел играючи, а затем ответил – по дрожащим нитям, что тянулись от чужого заклинания, потекли волны энергии. Безмолвный, различимый только для мага крик дал понять, что тот, кто посмел соперничать с ним, сейчас горит изнутри, заключенный в теле огонь рвется наружу, пожирает живую плоть!

Но на контратаку ушло несколько драгоценных секунд.

Первый из убийц оказался рядом, но вместо того, чтобы ударить, поднырнул под брюхо коня. Ткнувшаяся в висок арбалетная стрела отвлекла Ардила, в следующее мгновение он ощутил, как в бедро его входит острый нож, смазанный ядом, а скосив глаза, увидел, как по блеснувшему клинку потекли алые струйки.

Боль хозяин Гардза ощущал почти так же, как обычные люди.

Второй убийца попытался достать Ардила в другое бедро, и вот тут-то он разозлился по-настоящему, даже вздрогнул от накатившего гнева, и губы выплюнули ругательство, выученное еще в детстве, когда он был одним из мальчишек, добывавших пропитание на задворках Длиарна. Взмахнул рукой, и последние зеленые «мухи», кружившие вокруг побледневшего фантома, с протяжным шипением растаяли, а затем сгинул и сам призрачный дубль.

Лезвие воткнувшегося в бедро ножа вспыхнуло белым огнем.

Убийца с криком выпустил раскалившуюся ручку, второй схватился за переставшие видеть глаза, а вокруг мага забушевало бешеное пламя, сжигая своих и чужих, уничтожая даже намек на опасность. С грохотом рухнул дом, откуда стреляли арбалетчики, и вопли боли сменились тишиной, остался лишь треск медленно остывающих камней.

Ардил опустил сжатый кулак, и огонь погас.

На мостовой остались обгоревшие тела, гвардейцы изжарились в доспехах, а убийцы превратились в уголь, бесполезный даже для самого искусного некроманта. Двухэтажное здание, где ранее вроде бы располагался постоялый двор, сделалось грудой закопченных развалин. Оставшиеся в живых Серебряные Крылья, двое из тех, что ехали в арьергарде и благодаря этому уцелели, торопливо послали фыркающих лошадей вперед.

– Вы не пострадали, господин? – спросил один из них.

– Нет, чтобы мне облезть, – отозвался Ардил, борясь с клокочущим внутри гневом. – Поглядите, не осталось ли там кого в живых.

Эти ублюдки посмели поднять на него руку… на него, избранника Нового Бога, будущего повелителя мира… те, кто погиб сегодня – жалкие марионетки, они получили свое… но вот когда он доберется до тех, кто все это придумал, то тогда… он не любитель пыток и казней, но каждый в этом мире должен понять, что покушаться на хозяина Гардза себе дороже! Тот, кто противостоит ему, обязан будет сдаться, потерпеть поражение, поднять над своим логовом белый флаг!

– Они все сдохнут, будут умирать долго и страшно, – прошептал он.

Немного успокоившись, опустил руку к поясу, ощупал висевший там мешочек из коричневой замши. Тот опустел, стал почти в два раза меньше, чем в тот момент, когда Ардил выехал из замка, отправляясь на освящение едва достроенного Храма Бессмертных. Это значит, что половина спрятанных внутри кристаллов, позволяющих творить магию, обратились в черную пыль.

Эх, если бы можно было обходиться без них!

Увы, такое возможно лишь для бога.

– Двое дышат, господин! – крикнул один из гвардейцев, взобравшихся на груду черных руин, и Ардил удовлетворенно кивнул: раз враг жив, значит, «расскажет» все, что необходимо, даже если не будет в состоянии шевельнуть языком или проявит чудеса стойкости.

– Тащи его сюда, – велел он, слезая с коня и морщась от боли в бедре.

Да, рану не залечил, и, кстати, разрез на штанах остался – смотрится плохо.

Громыхнул откатившийся в сторону камень, затем еще один, Серебряные Крылья закряхтели, и из развалин оказался извлечен могучего сложения парень, одетый неброско и добротно, как средней руки приказчик. Вот только в руке его обнаружился сломанный арбалет, а на пальцах – мозоли, какие бывают лишь у того, кто давно и часто стреляет из этого оружия.