Владислав Зритнев

Паладин четвёртой заставы

Молния рассекла небо, озарив верхушки деревьев холодным светом. Через несколько мгновений замок обдало громом. Мощные стены содрогнулись от фундамента до кончика золотого флюгера на шпиле самой высокой башни. Слышно было, как звякнули цветные стёклышки витражей в стрельчатых окнах парадного зала. Затем сквозь сгущавшуюся вечернюю мглу во дворе протяжно завыли борзые собаки.

Маленький герцог прятался под скамьёй. Гроза оглушила его, и мальчик оставался там, не решаясь вылезти из своего убежища. Не жалея бархатного камзола, он забрался под лавку, чтобы послушать, как поёт сверчок. Неведомый музыкант притаился где-то в темноте, и герцогу хотелось найти его. Однако внезапный гром спутал все планы. После сокрушительного грохота наступила звенящая тишина. Сверчок стих. Герцог слышал лишь собственное сердце, от испуга начавшее колотиться быстрей.

Вдруг со стороны винтовой лестницы, расположенной в западной башне, донёсся другой звук. Лёгкий и шелковистый. Герцог вздрогнул. Он понял, что это идут за ним. Мальчик попытался глубже забиться под резную скамью, но ничего не получилось: ноги остались торчать снаружи. Всё-таки герцог вырос уже достаточно большой, о чём сейчас искренне пожалел впервые за всю свою короткую жизнь.

— Вот ты где! — послышался голос.

Миниатюрная рука решительно схватила герцога за лодыжку и потащила его из-под лавки. Он попробовал сопротивляться, но безуспешно. Прощай, сверчок!

— Что ты делаешь в парадном зале в такой поздний час?!

Герцог не отвечал. Он уткнулся лицом в тяжёлые складки отороченного горностаевым мехом синего платья. Нос защекотал пряный аромат привезённых издалека сарацинских благовоний. Запах сандалового дерева переплетался с гвоздикой и чем-то ещё. Мальчик знал, что, если глубоко вдохнуть, может закружиться голова. Он отодвинулся от коленей матери и посмотрел на неё снизу-вверх.

Белокурая герцогиня глядела строго. Хоть она и была совсем молода, однако умела напускать на себя грозный образ. Голубые глаза сузились, превратившись в две аквамариновые льдинки. И как серебристый лёд звучал её голос.

— Разве тебе не надлежит быть в своей постели? Почему ты, словно привидение, слоняешься по замку ночной порой?

Маленький герцог не знал, что ответить. Он искал, на кого бы свалить вину, но ничего путного не посещало голову. Поэтому пришлось сознаваться и говорить правду.

— Я не могу заснуть, — вымолвил он. — А здесь под скамьями живёт сверчок. Я пришёл, чтобы его поймать.

— И не боишься же ты ходить по темным коридорам один? — вдруг серьёзно произнесла герцогиня. — В такую ненастную ночь силы зла устремляются на охоту за чистыми душами. Упыри покидают свои мрачные логова в затхлых склепах и ищут жертв. Среди рваных туч по небу на мётлах несутся ведьмы. Блестя костями в лучах луны, по окраинам лесов пробираются навьи. Оборотни обречённо воют над болотами…

Маленький герцог побледнел от представших перед ним ужасов и снова уткнулся матери в юбку. Почувствовав, как он дрожит от страха, молодая женщина поняла, что перестаралась. Она улыбнулась украдкой и сказала гораздо мягче:

— Горе тому, кто встретится с этими чудовищами. Но если ночью ты будешь в своей постели, тебе ничто не угрожает. Ведь над входом в твои покои висит на гвоздях распятый Христос. Ни одна нечисть не осмелится пройти мимо него.

— А если какой-нибудь настырный и особенно злобный дух всё-таки проскочит? — захныкал мальчик.

— О нет, — уже не таясь, рассмеялась герцогиня, — такого быть точно не может.

Взяв сына за руку, она повела его к выходу из парадного зала. Снаружи усиливалась гроза. Молнии били в землю всё чаще и ближе к замку. Начинался ливень. Крупные капли звонко забарабанили по готическим карнизам. Внутри тусклый металл доспехов, стоящих вдоль стен, переливался потусторонним светом при вспышках небесного пламени. Маленькому герцогу казалось, что из пустых рыцарских шлемов за ним наблюдают внимательные глаза. Он крепче сжимал руку матери и семенил за ней по гулкому каменному полу.

В спальне мальчика бушующее ненастье ощущалось не настолько сильно. Окна комнаты выходили во внутренний двор, куда не проникали яростные порывы ветра. И, хотя всполохи молний также озаряли стены и потолок, находиться здесь было гораздо спокойнее, чем в обращённом прямо к сердцу грозы главном зале.

— А теперь ложись спать! — велела герцогиня, когда сын переоделся в ночную рубашку.

Маленький герцог взглянул на свою кровать, и нехорошее предчувствие шевельнулось в его душе. Он осознал, что не сможет уснуть. Во-первых, по-прежнему не хотелось. А во-вторых, бордовый полог балдахина был расшит геральдическими животными, которые обычно нравились мальчику, но сегодня один из львов вызывал у него беспокойство. Зверь смотрел слишком хитро и явно собирался ожить. Что делать, оставшись один на один с хищником, герцог не знал, а умирать в львиных когтях не хотелось.

— Мама, не уходи, — попросил он. — Побудь со мной ещё немного.

— Но ты же знаешь, что твой отец будет недоволен.

Герцогиня остановилась в нерешительности. Ей не хотелось огорчать ни мужа, ни сына.

— Если ты уйдёшь, я не буду спать! — пригрозил мальчик и сел на кровати.

— А если я расскажу тебе захватывающую историю? — подумав мгновение, предложила мать.

— Историю? — маленький герцог заинтересовался, потому что любил истории. — Давай. А какую?

Герцогиня ещё и сама не знала и стала сочинять на ходу.

— Сказка будет возвышенная и страшная, — предупредила она. — Реши, готов ли ты к этому. Я расскажу тебе об отважном рыцаре и о претерпевающей душе, обретающей бессмертие. Расскажу про Бога, про дьявола, про смерть и про королеву фей…

Маленький герцог ещё раз взглянул в глаза льва, который собирался его сожрать, и приготовился слушать…

***

Ливень над Чёрным лесом в тот день бушевал так же сильно, как сегодня над нашим замком. Рыцарь Михаил подгонял коня. Льющаяся с небес вода насквозь промочила дорожный плащ всадника, отчего ткань стала казаться не коричневой, а чёрной. Холодные капли стекали с низко надвинутого капюшона на бледные щеки и на сизую куртку, туго стянутую поясом. В мокрой одежде рыцарь совсем озяб, однако не останавливался, потому что под проливным дождём развести костёр, чтобы согреться и просушить вещи, всё равно бы не получилось.

Вокруг темнел сумрачный лес. Деревья тут росли самые разные. Михаил замечал и огромные дубы, и серые осины, и искривлённый боярышник. Пышная листва монотонно шумела под упругими струями. Обжитые людьми места давно остались за спиной. По сторонам от дороги больше не попадалось ни крестьянских домишек, ни стоянок охотников. Последнее селение сгинуло в туманной мгле несколько часов назад.

Рыцарь внимательно озирался, помня, что одинокий путник