Ещё совсем недавно небо радовало яркими проблесками солнца. В воздухе разливался аромат мимоз, и сердцу легко верилось, что на пороге не только календарная, но и настоящая весна. Пробуждение, воскрешение природы. Может быть, были правы наши древние предки, которые встречали Новый год в марте. Первые проталинки, первые лужицы, похожие на осколки солнечных зеркал. Вот-вот – и можно будет сбросить с плеч зимнюю одежду. Однако у капризного марта переменилось настроение, и старуха зима, совсем уже было углубившаяся в лес, где ещё лежал нетронутый снег, решила присесть на дорожку. И город застыл в ожидании. Видно, не зря говорят, что «март не весна, а предвесенье». Всего лишь намёк на весну.

Заледенелые снежинки, подгоняемые ветром, точно рой злых ос беспощадно жалили лица припозднившихся прохожих.

На газонах ёжились обнажённые деревья и только ели сохраняли спокойствие и при свете ночных фонарей напоминали ночную стражу, патрулирующую улицы, бульвары и переулки…

Следователь Александр Наполеонов в этот поздний вечер, а вернее, уже начавшуюся ночь тоже находился на службе, на дежурстве.

В помещении было тепло и уютно. Пахло кофе, который щедро разлил в стаканчики эксперт Афанасий Незовибатько.

Его жена Оксана варила отменный кофе и от души наполняла им огромный термос мужа.

Наполеонов взял свой стаканчик и сел за пульт оперативного дежурного.

– Хорошо, если б сегодня ничего не произошло, – проговорил молодой фотограф Валерьян Легкоступов, который, отогнув краешек портьеры, выглядывал в окно. – На улицу даже нос высовывать не хочется.

– Хотелось бы надеяться, – пробасил Незовибатько, – что твои пожелания сбудутся.

– Вам бы обоим не в полиции работать, а вести курсы по релаксации, – пробурчал Наполеонов.

– Это ещё почему? – удивился Легкоступов.

– Оптимизм у вас зашкаливает, – пояснил следователь.

– Без оптимизма на нашей работе загнуться можно в два счёта, – внёс свою лепту в спор судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов.

– Вот-вот! – обрадовался его поддержке Валерьян.

– Ну-ну, – усмехнулся следователь, поставил на стол опустевший стаканчик из-под кофе и подпёр голову руками.

Мысленно он пытался ответить на вопрос, зачем Легкоступов устроился работать в полицию. Фотограф он был, конечно, классный. Но ему бы не места преступлений фотографировать, а моделей там всяких или хотя бы… памятники старины. А то его фотографии своей высокой художественностью грозили довести до сердечного приступа не одного сотрудника правоохранительных органов.

Вот, например, зачем он осенью в прошлом году заснял на теле убитой девушки лепесток георгина? Сам Легкоступов утверждал, что лепесток там был и он тут ни при чём. Но зачем было снимать лепесток так, что от него трудно оторвать глаз?!

Или на прошлой неделе, фотографируя удушенного мужчину, он заодно сфотографировал и кусочек пейзажа – ветки осины и пронзительно-голубое небо. Неужто нельзя было обойтись без этой красоты?

Наполеонов вздохнул и посмотрел на оперативника Ахметова, безмятежно сидящего в углу и читающего детектив, как будто ему на работе криминала не хватало.

Старший лейтенант Дмитрий Славин погрузился в изучение новинок каталога художественной галереи «Вишнёвой рощи». Можно было подумать, что не он сам приложил руку к его составлению. Художественная галерея принадлежала Славину-старшему, и Дмитрий в свободное время помогал отцу чем мог.

Незаметно для окружающих Наполеонов вздохнул.

И в это время Аветик Григорян, как всегда разгадывающий кроссворды, задал вопрос, который ни к кому конкретно не был обращён: – «Самое свирепое млекопитающее»?

– Человек, – не задумываясь ответил Наполеонов.

Аветик склонился над кроссвордом, а потом, покачав головой, сказал:

– Нет, не подходит.

– Может быть, крокодил? – предположил, задремавший было стажёр Артём Надеждин и тут же задал вопрос всем присутствующим: – Кто-нибудь знает, есть у крокодила молочные железы или нет?

В ответ ему прозвучал раскатистый смех.

– О! Подходит! – обрадовался Аветик.

– Крокодил относится к отряду водных позвоночных. И мать не кормит детёнышей молоком! – рявкнул Наполеонов.

– А чем она их кормит? – заинтересовались оперативники.

– Ничем. Они сами заботятся о своём пропитании.

– Хорошо, однако, устроились крокодилы, – вздохнул кто-то, – а тут тяни своё потомство чуть ли не до пенсии.

– Хорошо, если до своей, – хмыкнул Незовибатько, – а то некоторые опекают детишек до их пенсии.

В это время резко прозвучал звонок на пульт оперативного дежурного.

Наполеонов поднял трубку, а все присутствующие сотрудники невольно замерли в ожидании.

– Алло, алло! – прокричали в трубку. – Приезжайте скорее на угол Новопромышленной! Тут за углом девушку зарезали!

– А вы кто?

– Я Лёнчик!

– Какой ещё Лёнчик?! Имя, отчество, фамилия!

– Федотов я! Приезжайте, ради бога, скорее! Мне же страшно! – дальше короткие гудки.

Наполеонов чертыхнулся и распорядился:

– Группа на выезд.

Водитель еле успел затормозить, когда прямо под колёса полицейской машины бросилась худенькая фигура в чём-то тёмном.

Наполеонов первым вышел из салона.

– Это вы Федотов? – Он внимательно разглядывал долговязого парня, скорее подростка, чем юношу.

– Я! – Парень слегка покачнулся и тут же облокотился на руку следователя.

– Рассказывай, что случилось?

– Девушка! Она там! Я шёл! И она шла. А он подбежал и ударил её ножом.

– Как догадался, что ножом?

– Увидел! – И махнул рукой: – Она во дворе! Там светло.

– Ты подходил к ней?

– Нет!

– Откуда же знаешь, что её убили.

– Я видел, как её два раза ткнули ножом!

– Она может быть ранена.

– Нет! – Парень облизал губы. – Хотя не знаю. Просто я подумал…

– Кто её ударил?

– Не знаю. Мужик какой-то.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Как ты здесь оказался в такое время?

– Я от подружки шёл.