Мария Семенова, Анна Гурова

Тень с Севера

Иллюстрация на переплете – Виталий Аникин

Карта – 7Narwen

© Семенова М.В., Гурова А.Е., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Говорят, в стародавние времена проходил по земле Великий Прилив.

Луна опускалась совсем низко, становясь огромной. Она шествовала по небосклону, и в ее холодном сиянии гасли звезды. Она казалась мертвым отражением живой земли – безлюдные долины, пустые моря, острые пики… Ее горы почти задевали вершинами земные горы. По лику луны змеились длинные пугающие тени. На одну ночь луна становилась низким каменным небом…

А навстречу ей, словно пытаясь дотянуться, поднимался океан. Исполинский водяной вал подвижной горой вздымался выше облаков и катился по земле. Следовал за луной, гоня перед собой ураганы, врываясь в долины, перехлестывая горные хребты…

Потом луна вновь уходила высоко в небо, и океан успокаивался. Возвращался в берега, оставляя разоренную, опустевшую землю такой, какой она была в дни творения…

Откуда у людей эта память?

В те стародавние времена ведь еще и их не было. Не вылепила своих младших детей из глины мать-Земля. Не вырезал из ветки божественного ясеня премудрый Всеотец…

Ведь и богов тогда еще не было.

Бабушка-Утка еще не нырнула в мировые бездны, чтобы свить гнездо и снести яйцо, из которого народятся первенцы-близнецы, создавшие семь разноцветных небес…

Небесная корова не вылизала их из соленого камня среди звезд…

Или нет?

А может, и в стародавние времена Небо и Земля так же неустанно рождали богов и людей. Все расцветало, солнце и луна катились по небу, озаряя юный мир, и в их сиянии начинали звучать первые песни.

Но опускалась луна, вздымался Великий Прилив, уничтожая все – и первые ростки, и первые плоды.

Заставляя Небо и Землю раз за разом начинать заново…

Глава 1

Сынок-акула

Вечер, долгие зимние сумерки.

На берегу огромного, скованного льдом залива стоит одинокая вежа. Даже и не вежа – так, наспех собранный шалаш, чтобы ненадолго укрыться от колючего ветра. Перед ним горит костерок. А у костра сидит женщина.

С виду и не скажешь, стара она или молода. Распущенные по плечам длинные волосы почти белы, однако спина женщины прямая, движения быстрые, точные. Обветренное лицо изрезано морщинами, но в прищуренных глазах полыхает сила. На женщине длинная просторная рубаха без единой завязки, расшитая обережными узорами, дарующими плодовитость, – одеяние роженицы. Однако женщина вовсе не выглядит беременной. И рубаха надета шиворот-навыворот.

Полог шалаша распахнут настежь, студеный ветер задувает внутрь. Снежинки вспыхивают в полуседых прядях. Но женщина вовсе не обращает внимания на холод и ветер. Она слишком занята.

Она шьет.

Складывает вместе куски шкуры и кожи, протыкает толстой костяной иглой, протягивает в отверстия сухожильные нитки. За работой шепчет заклинания: да не потрескаются кости, да не лопнет чешуя, да не расколются клыки…

Чтобы сынок вышел красавчиком, на радость матери!

На утоптанном снегу разложено все, что требуется для шитья. Недешево пришлось ей заплатить – зато теперь все в сборе.

Женщина пододвигает к себе растерзанный человеческий остов без рук и ног. Ловко пришивает к нему когтистые медвежьи лапы, чтобы сынок мог ходить по льду и снегу. И выпевает звучным, глубоким и сладким голосом, предназначенным лишь для чародейства:

– Пусть бьет когтями, как белый медведь-ошкуй, что отрывает голову одним ударом!

На спину и бока – акульи плавники.

– Пусть плывет как рыба, не зная устали!

Глаза существу женщина оставляет человеческие.

– Пусть вернее найдет дорогу к дому врага!

Потом она берет голову морской кошки – маленькой злой акулы – и пришивает сыночку на живот. И еще одни акульи челюсти – на грудь, и еще двое – на плечи. Много, много зубов, везде, где только можно!

Больше острых зубов – чтобы сынок мог сделать главное, ради чего он нынче и рождается на свет.

Ради мести.

…Есть шаманы, что летают в небеса – за облака, на верхние ветви великого древа, и там беседуют с богами. Есть те, что спускаются в преисподние, где их поджидают голодные духи и мертвые сородичи… Но сильнее и страшнее всех шаманы, что отваживаются взывать к темной силе моря.

Всякий на Севере знает: море – место смерти. Оно неподвластно вышним богам, бездонно и безжалостно. Рыбак или охотник на легкой байдаре уходит в море, словно в иной мир, и всякий раз неизвестно – вернется ли. А если и вернется, то каким?

Души погибших поглощает Полуночный океан, обитель холода и мрака. Оттуда приходит ветер, который отчаянные путешественники-новогородцы так и называют – «полуночник». Зимняя буря, что летит в мир живых прямиком из-за Кромки.

Имя этого ветра – Кэрр. Такое имя приняла женщина, когда взяла в мужья великого морского духа и стала самой могущественной из шаманок Змеева моря.

Вечерний берег сковала мертвенная тишина. Птицы молчали в скалах, рыба ушла от берега. Затих даже ветер над ледяными торосами.

Отложив иглу, гейда Кэрр полюбовалась тем, что получилось. Ужасное создание неподвижно лежало перед ней на снегу, словно огромная кукла.

– Какой ты у меня красавец, сынок! Ни у кого нет такого, как ты! – с гордостью произнесла гейда. – Ты будешь красивым и сильным, сильнее всех. Ты ведь отомстишь злому человеку за маму?

«Тот человек обидел твою маму. Притворялся, что любит ее, миловался с ней среди сопок. Выведывал ее шаманские тайны… А потом взял да и сбежал! Проснулась на любовном ложе – а оно уж остыло…»

– Он решил, что сможет бросить меня, словно какую-то девку-рыбоедку?! Меня, гейду! Ха! Разве он не знал, глупый нойда, что женское колдовство сильнее мужского? Или он думал, что я забуду предательство?.. Или, может, надеялся, что я слишком люблю его и не причиню зла?

Гейда расхохоталась так, что огненные духи костра в страхе забились под угли.

– Ну нет! Может быть, поначалу я и пощадила бы его… Но шли годы – и любовь высыхала, будто старые кости. Вот и память о наших встречах среди сопок начала истираться. Я вспоминаю его объятия и уже не чувствую, как вскипает кровь… Но ненависть – о, ненависть пылает! С каждым днем все сильнее!

Кэрр Зимняя Буря бросила взгляд в угол шалаша. Там в берестяном коробе, укрытое рысьей шкурой, стояло ее главное сокровище. И, как всегда, холодок пробежал у нее по спине: сама великая Сила Моря взглянула на женщину из тьмы синими глазами.

– Ненависть сделала меня могущественной… Открыла мне пути, какими простые шаманы не ходят… Я стала сильнее самого сильного нойды! И вот недавно – слышишь, сынок? – я узнала, что мой враг вернулся из дальних странствий в свой род. И привел молодую жену!

Кэрр Зимняя Буря заскрежетала зубами.

– Поставил для нее вежу…

Губы гейды растянулись в жуткой улыбке.

– Вот тогда я пришла на берег. Я развязала три узла и вызвала бурю, какой и старики не