– Дуся! Евдоким, черт бы тебя побрал!! Куда утки подевал? – во все легкие надрывалась Анна Кирилловна, сестра-хозяйка роддома. – Я ж тебе тысячу раз говорила – без уток наши дамы отказывают выполнять программу президента!! Не хотят они рожать, пока им под кровать уточку не поставишь!! Куда ты их все подевал?!

Молодой мужчина с помидорными щеками и арбузным брюшком – Евдоким Петрович Филин, или, как его все ласково называли, – Дуся, спал в кладовке и криков Анны Кирилловны старательно не слышал. Вообще, он уже тысячу раз отругал себя за доброту, но, как водится, было уже поздно. Дело в том, что он вот уже несколько лет исправно трудился санитаром в роддоме, когда на него вдруг свалилось огромное состояние – умер отец, которого Дуся и не помнил. Умер, и Дуся вмиг сделался богачом. В общем-то, тут и должна была начаться настоящая, разгульная жизнь, о которой бредит каждый второй мужчина и каждая первая женщина, но не тут-то было. Крепенькая матушка Дуси – Олимпиада Петровна быстренько наложила на богатство свою могучую лапу, и... Дусе про роскошь пришлось забыть. Нет, иногда маменька выделяла ему небольшую кучку денюжек, но это было так редко! Да к тому же коллеги Дуси по работе к тому времени уже успевали выклянчить эти самые денюжки исключительно на нужды роддома, и оставался Евдоким Петрович несолоно хлебавши ждать следующей подачки. За эти покупки, его, правда, отпускали в любой момент в отпуск, не лишали премий и вообще усиленно делали вид, что он незаменимый работник. Вот и сейчас, когда маменька выделила Дусе кругленькую сумму, оказалось, что в их благочестивом роддоме совершенно кончились такие нужные медицинские вещи, как, пардон, утки! И, конечно же, Дуся по доброте душевной, которую, впрочем, все уже давно звали дуростью, взял да и закупил эти ночные медицинские вазы. Целых тридцать штук – по десять на этаж. Приехал, привез. Женщины-санитарочки их лихо похватали, а теперь оказывается, что Анна Кирилловна не успела эдакое богатство поставить на какой-то свой подотчет или что там у нее! И, главное, Дуся же виноват!

А Дуся, между прочим, еле довез эти утки! Он, между прочим, очень дурственно себя чувствовал после маменькиного юбилея, потому что упился, как еще ни разу в жизни. За ним всегда следила маменька, а тут она отвлеклась на гостей, ну и... Ой, да что там вспоминать, чудно время провел. Правда, теперь вот голова... Вроде девчонки давали какие-то таблетки, даже разводили какую-то муть в стакане, но организм Евдокима упрямо не хотел работать как надо. А потому Дуся валялся в кладовке на старых матрасах и тихонько стонал, наплевав на все вопли Анны Кирилловны. Но и сестра-хозяйка не сдавалась – она уже давно знала все Дусины тайники, и сейчас беззастенчиво ввалилась в кладовку и завопила:

– Дуся! Бесстыжие твои глаза!! Куда, я спрашиваю, утки подевал?!!

– Ну куда-куда... понятно же, осень надвигается, вот они собрались в стаи и улетели... – бурчал Дуся хмуро, поднимаясь с матрасов.

– Очень смешно! – покривилась сестра-хозяйка. – Смеется он! И ему наплевать, что без уток наш роддом не выйдет в передовики района! Лежит он здесь, как... А ну поднимайся!!!

– Да чего орать-то?! – окончательно проснулся Евдоким. – Никуда ваши утки не подевались. Я их привез, а баба Люба, Ефремовна и тетка Зина их по этажам растащили!

– Погоди-ка, дай запишу... – быстренько достала из кармана блокнотик Анна Кирилловна. – Говоришь, баба Люба...

– Да куда они денутся? Не домой же их упрут!

– Вот ты, Дуся, в хозяйстве, как рыба замороженная – только глаза можешь таращить! «Не упрут»! А я в прошлом месяце бачок списала! Посадила в тот бачок розу китайскую, на втором этаже поставила! И что ж ты думаешь? Наша баба Люба ее домой вместе с бачком уперла! Ну ты скажи! Я все думаю – как?!! Ведь такая тощенькая старушка, в чем жизнь-то теплится, а поди ж ты! А ты говоришь – утки! Из них знаешь какие кактусятницы получатся!

– Что получится? – не сразу сообразил Дуся.

– Кактусятницы! Это, чтоб ты знал, такие горшочки, куда кактусы садят. Так вот из уток очень даже стильные получаются – беленькие. К любой кухне подойдут.

Дуся слабо представлял, как можно выставить на всеобщее обозрение медицинские горшки, к тому же на кухне, поэтому принялся отчаянно доказывать, что Анна Кирилловна не права.

– Вот вы на них тут наговариваете, а между прочим, они о роддоме пекутся! У бабы Любы здесь сейчас внучка лежит, поэтому она сразу целый ворох этих горшков ухватила и все потащила к себе на этаж, наверняка штуки три сразу поставит под кровать родственницы! А тетка Зина с Ефремовной по старой памяти все пытаются выбиться в передовики производства! Ну не учитывают тетушки, что у нас производство не на утках держится! Все думают, если они расстараются, так им Беликов зарплату повысит. Так что, как ни крути, а каждая об общем деле заботится, а не о кактусятницах!

– Ох, ну и видок у тебя... – наплевала на пылкую речь работника Анна Кирилловна, и предложила: – Ты иди, вынеси мусор, у меня там целые кули накопились, да потом и домой можешь идти... когда смена закончится.

– Так смена только началась, – слабо простонал Дуся. – А сейчас мне нельзя домой?

– Ну миленький мой! Мы с такими прогулами и вовсе никогда в передовики не вырвемся!

Дуся, осознав, что теперь от него Анна Кирилловна ни за что не отвяжется, побрел за мусором.

– Пашку возьми! – кричала вслед сердобольная сестра-хозяйка. – Один-то не утянешь!

Дуся решил справиться без Пашки – еще одного санитара. Того пока найдешь, определенно скончаешься, а Дусе легче с мусором развязаться и потихоньку обратно в кладовке устроиться.

Он взвалил огромный тюк на плечи и, жалуясь себе самому на злодейку-судьбу, потащился к мусорным бакам.

– Мужик... слышь, мужик... – услышал он громкий шепот.

Дуся оглянулся – никого.

– Да тут я, под сиренью, – снова послышался голос. Дуся пригляделся. Под кустом на четвереньках сидел незнакомец в одних плавках и делал Дусе непонятные знаки.

– Слышь, мужик, спрячь меня, а? Ну так надо, прямо хоть сдохни!

Дуся вытаращился на голого мужчину и захлопал глазами.

– Ну чего моргаешь?.. Ну блин... ты чего – глухонемой, что ли? Во, блин, попал! – И мужчина стал перед своим носом усиленно махать руками. – Спрячь... блин, как же показать...

– Да куда я вас спрячу-то? – наконец заговорил Дуся. – В карман, что ли? Тоже, интересный такой...

– Ой, да ты говоришь! А я тут, как мартышка – руками! – обрадовался незнакомец. – Спрячь! Понимаешь, мне только до вечера. Ну! Сейчас два часа дня, а вечером я смотаюсь... Ой, ну чего ты думаешь! Можешь меня в сарай какой упрятать, только потом открыть не забудь! Меня тут, понимаешь, муж моей любовницы засек, ну и я... ну чего ты! У тебя, что ль, такой ситуации никогда не было?! Смотри! Во чего дам! Настоящий!