Велетская слава

Пролог

- Начинайте! Пусть вся Саксония узнает, чем заканчивают противящиеся Христу!

Отдав этот приказ, рослый широкоплечий мужчина, с благородным лицом и длинными усами, подоткнул сине-зеленый плащ и опустился на вырезанный из дуба трон. Вокруг него тут же сгрудились воины в кольчугах, выставив окованные железом щиты, но сидевший на троне недовольным движением руки заставил их расступиться, открывая ему вид на разворачивающееся действо. Лишь двое остались стоять рядом с владыкой – юноша, почти мальчик, черты лица которого выдавали родство с сидевшим на троне. Богатый, расшитый золотом и серебром наряд не мог скрыть горба, изуродовавшего спину подростка. Вторым был невысокий мужчина, средних лет, в черной сутане и коричневом пилеоулусе прикрывавшем бритую макушку.

Верден даже в лучшие годы не вмещал столько народу, сколько собралось ныне под его стенами. Воины, в том же облачении, что и у обступивших трон стражников, - кольчуги, мечи и боевые топоры, - выводили к Аллеру светловолосых пленников, разного пола и возраста. Иные из пленников носили богато украшенные одежды, другие же имели лишь неказистые наряды простонародья. Но у всех них в глазах читалась лютая ненависть и в то же время - спокойная готовность принять свою участь.

Первым к реке подвели высокого мужчину в синем плаще, скрепленном золотой фибулой. Золотая гривна и серебряный обруч на голове, говорили о знатном происхождении пленника. Лицо его исказилось гневом при виде расставленных вдоль берега срубленных колод – все, что осталось от священного дерева, поруганной святыни восставшего народа. Подняв голову, мужчина беззвучно зашевелил губами, словно прося прошения у Ирмина-Тюра. Словно в ответ небо затянули тучи и заморосил дождь - бог гневался. Шедший рядом с воинами священник протянул воину Библию, но мужчина лишь презрительно сплюнул. Служитель божий сокрушенно покачал головой.

-Ад возьмет твою душу, но я все равно буду молиться за твое спасение, - сказав это, он отошел в сторону. Сразу четверо франков заставили воина опуститься на колени и наклонить голову. Взметнулся и опустился боевой топор, послушался глухой стук– и светловолосая голова покатилась в реку, разбрызгивая кровь из перерубленной шеи. Кто-то из франков подобрал гривну, второй с поклоном передал обруч священнику. Данное действо будто стряхнуло оцепенение, охватившее сгрудившуюся у стен города толпу – из нее послышались несколько возмущённых возгласов, кто-то попытался кинуться на вооруженных стражников. В ответ раздалось несколько смачных ругательств, звуки ударов и приглушенные стоны.

Сидевший на троне мужчина сокрушенно покачал головой, хрустнув, сцепленными в замок пальцами. Словно в поисках поддержки он обернулся к священнику, со скорбью смотревшему на волнующуюся толпу. Две пары светлых глаз встретились и оба мужчины понимающе кивнули друг другу. Затем владыка перевел взгляд на изуродованного ребенка, широко раскрытыми глазами смотревшего на казнь.

-Так надо Пипин, - негромко, но убежденно произнес монарх, - лучше так, чем и дальше позволить им прозябать во скверне язычества.

-Твой отец подобен Давиду, величайшему и самому святому из всех царей, - добавил священник, - а еще Иисусу Навину, приведшему народ Израиля в Землю Обетованную. Ибо сказано в Писании: «опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины». «Не осталось в живых ни одной души, никого не оставил, кто бы уцелел и избежал, все дышащее предал мечу»?

-Надеюсь, до такого не дойдет, Виллегад, - заметил монарх, - здешние жители все еще могут креститься – и спасти не только свою душу, но и жизнь. Молюсь о том, чтобы сегодняшний урок пошел саксам на пользу.

Все трое перевели взгляд на толпу, где стражники тащили очередных пленников к деревянным колодам. Вновь поднимались и опускались топоры – и отрубленные головы катились в реку, а за ними спихивались и обезглавленные тела. Весь день шла безжалостная бойня – воины франков на сегодня превратившиеся в мясников, сменяли уставших от палаческой работы собратьев. Сталь врубалась в дерево, перерубая кости и плоть, головы катились в реку и даже срывавшийся с небес дождь не успевал смывать в людскую кровь. Обезглавленные тела, сносимые течением, застревали на отмелях и в камышах, где уже к неожиданной поживе уже сплывалась рыба. Другие падальщики, несмотря на дождь, слетались со всей округи: серые вороны, деловито выклевывали глаза у отрубленных голов. Зловещее карканье раздавалось столь громко, что почти заглушало бормотание священников, молившихся о божией милости для обреченных на вечные муки душ, не принявших евангельской истины.

Молился и владыка – не отводя глаз от творимой его именем казни лишь изредка поднимая взгляд на солнце, уже кренившееся к земле. Едва алеющий край закатного светила окончательно исчез за горизонтом, как монарх, сбросив плащ, решительно поднялся, вскидывая руку.

Инга знала, что ее ждет та же участь, что и остальных – пусть минуло всего две зимы, с тех пор как