Живи и жить давай другим.

Гавриил Романович Державин

Жизнь — прекраснейшая из выдумок природы.

Иоганн Вольфганг Гёте

Вы что, собираетесь жить вечно?

Фридрих II

Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно.

Остап Сулейман Берта Марш Бендер бей

Иннокентий

Замок тихо щелкнул. Ну наконец-то. Я уже устал ждать, когда же этот недоумок справится с простейшим запором. Сергей такие на раз открывает. Я встал, сладко потянулся и аккуратно выглянул в коридор. Тональность похрапывания Сергея после срабатывания замка слегка изменилась. Совсем чуть-чуть, посторонний никогда не заметил бы разницы, но меня ему было не провести. Я не сомневался, что Сергей уже не спит и готов к действию. А где же наш гость?

Дверь медленно приоткрылась, бросив на пол и противоположную стену расширяющийся конус неяркого света, и в коридор протиснулась высокая крепко сложенная фигура ночного гостя. Здоровый бугай. Ну ничего, и не с такими громилами справлялись. Как говорит Сергей: «Чем больше шкаф, тем громче он падает».

По ощущениям — неприятная личность. Злобой от него веет. Лютой злобой. А еще смертью немножко, но старой, давнишней. От пота такая вонь, что дыхание перехватывает. Что интересно, пот обильный, но не свежий, закисший. Алкоголем слегка попахивает. Застарелый такой запах, въевшийся. Страха не чувствую, а вот беспокойство — явно имеется. Нервничает, но не боится. Значит, всерьез не воспринимает. Это он зря.

Гость аккуратно прикрыл за собой входную дверь, чуть помедлил, надевая инфракрасные очки, осмотрелся и тихонько пошел к комнате моего напарника. Это он думает, что двигается тихо. Подозреваю, что его шаги слышны даже Сергею.

Я пристроился к нему за спину и пошел следом. Если надо, я могу двигаться абсолютно бесшумно. Да и вижу я в темноте куда лучше, чем он в своих инфракрасных очках, а чуть сместиться в сторону при случайном повороте головы клиента — это вообще детская задача.

Перед комнатой Сергея наш гость остановился, вытащил из ножен страхолюдный клинок, слегка приоткрыл дверь, обозрел в щель помещение, убедился, что Сергей лежит на кровати, и, широко распахнув дверь, шагнул внутрь.

Протиснуться в дверной проем сбоку от него для меня было секундным делом. Встав непосредственно перед его левой ногой, я надежно закогтил ковер и напряг мышцы. Второй шаг в комнату у нашего гостя не получился. В момент, когда выносимая вперед нога оказалась на одной линии с опорной ногой, она уперлась голенью мне в живот. Инстинктивная, но безрезультатная попытка сдвинуть неожиданное препятствие могла привести только к окончательной потере равновесия и падению ничком. Ночной гость оперативно выставил перед собой обе руки в попытке смягчить падение, но это ему уже не могло помочь. Отбросив в сторону одеяло, Сергей взмыл над кроватью и резко ударил заваливающегося вперед гостя открытой ладонью по затылку, придав ему дополнительное ускорение и заодно отключив сознание.

Мягкий ковер несколько смягчил падение стодвадцатикилограммовой туши, сделав его почти беззвучным, но медленно затухающие вибрации еще некоторое время заставляли позванивать хрустальные стаканы, прячущиеся в глубине застекленной полки.

Сергей включил свет, оперативно завернул потерявшему сознание посетителю руки за спину и защелкнул на больших пальцах китайские наручники. Потом подхватил обмякшее тело, резко выдохнул и рывком усадил его на стул, закинув руки за высокую резную спинку, а ноги надежно закрепил эластичным бинтом к ножкам стула. Немножко подумал и, свернув простыню в жгут, зафиксировал пленника еще и на уровне груди.

Я уселся на ковер прямо напротив стула и предался созерцанию. Смуглый, черноволосый, коротко стриженный мужчина. Возраст — слегка за сорок. Черты лица крупные, грубые, но рыхлые. Тяжелый подбородок зарос редкой щетиной. Рот мягкий, безвольный. Непропорционально маленькие глаза утопают в глубоких морщинистых глазницах. В сочетании с густыми сросшимися бровями под узким выпуклым лбом все это создает довольно отталкивающее впечатление. На ногах грубые, тяжелые ботинки. Явно не новые. Ношеный полувоенный комбинезон застегнут по самое горло.

Через некоторое время веки ночного гостя затрепетали, мышцы напряглись. Отчетливо запахло свежим потом и страхом.

— Очухался? — уточнил Сергей.

Я согласно кивнул. Вопрос был явно риторический и предназначался вовсе не для моих ушей, а исключительно для пленника. То, что он уже пришел в себя, мой напарник отлично видел и сам. Продолжая спектакль, Сергей несильно пнул нашего гостя по ноге чуть выше ботинка, угодив в чувствительную надкостницу. Пленник дернулся, вскрикнул и открыл глаза.

— Ну, — обратился к нему Сергей, — рассказывай, как мимо проходил и дверь перепутал, как у порога железяку нашел и решил спросить — не я ли ее потерял. Что молчишь, язык проглотил?

На челе мужика отчетливо проступила усиленная работа мысли. То, что отмазки не пройдут, он уже понял, но быстро придумать что-либо путное был явно не в состоянии.

— Хорошо, — выдал он наконец, — нож мой, но я никого им резать не собирался. Просто захватил на всякий случай, чтобы пугнуть, если что. Вашу дверь я случайно выбрал. Мне деньги нужны были, срочно.

Сергей посмотрел на меня.

— Врет, — мотнул я головой.

— Ладно, — вздохнул Сергей, заткнул мужику рот скомканной тряпкой и резко ударил его по ушам двумя раскрытыми ладонями, — выкладывай, кто тебя послал и что поручил.

Глаза мужика чуть на лоб не вылезли. Я чувствовал, как ему больно, но страха не ощущал. Только злость. Стервец понимал, что больно ему сделают еще не раз, но калечить и убивать не будут. Когда Сергей вынул тряпку, он опять начал заливать про ограбление.

— Ну что ж, — повернулся ко мне Сергей, — по-хорошему он не желает. Приступай к экстренному потрошению.

Я с места запрыгнул мужику на колени, уперся передними лапами ему в грудь и вдумчиво заглянул в глаза. Несколько мгновений держал паузу, изображая абсолютную безэмоциональность, смачно зевнул, продемонстрировав великолепные клыки и дохнув ему прямо в нос особым нутряным ароматом (ужинал я вареной рыбой). Наконец-то я почувствовал его страх. После этого, не отрывая взгляда, в котором появилась заинтересованность, от его округлившихся глаз, я медленно протянул лапу с выпущенными и растопыренными в стороны когтями к его носу, ввел один из когтей глубоко в правую ноздрю и чуть-чуть нажал.

Мужик затаил дыхание. В его глазах плескался уже не страх, а безграничный ужас. Тело содрогнулось, и снизу начал распространяться специфический запах. Сергей подошел ближе и, наклонившись прямо к уху замершего пленника, тихо произнес:

— Если готов рассказать правду — моргни.