Анна Беляева

Сначала было…

Ты мне совсем чужой…

Ты мне совсем чужой,

И я тебе чужая –

И кружит шар земной,

Нас вовсе не сближая.

И ты спешишь к другой,

И я иду к другому,

Но кружит шар земной

Под вздохи и под стоны.

Да, кружит шар земной,

Века считая взглядом,

Но стихнет под ногой,

Когда ты будешь рядом.

Ничего мне от тебя не нужно…

Ничего мне от тебя не нужно –

Только чувствовать, как бьется сердце,

Только видеть, как дрожат ресницы,

Словно бабочки, напуганные сном.

Только слышать тихий, тихий голос.

Только пальцами касаться кожи,

Теплой кожи на твоей щеке.

Ничего мне от тебя не нужно –

Приходи со мной погреться рядом…

Если холодно, и если ты устал.

Никаких печальных историй…

Никаких печальных историй,

Пока кружится этот снег.

Я тебя любить не неволю,

Самый нежный мой человек.

Только светлая зимняя сказка

Под искрящимся небом звезд.

Я тебя отогрею лаской,

Если ты без нее замерз.

Ну а хочешь, все будет игрою:

И слова, и стихи, и взгляды.

Я тебя ни к чему не неволю,

Мне достаточно, что ты рядом.

И ты меня не любишь, и я тебя не очень…

И ты меня не любишь, и я тебя не очень,

Но говорят в народе: вода и камень точит,

Но говорят: привычка рождает постоянство,

Но говорят: счастливей живется нелюбящим.

И за окном морозы, и на душе — все чаще,

Но говорят: рябина от заморозков слаще.

На перекрестке двух дорог

На перекрестке двух дорог.

На перепутье двух тревог.

На оголенной высоте –

Ты разве вспомнишь обо мне?

Между дождями, средь снегов.

Между дворами, средь брегов.

На остывающей земле –

Ты разве вспомнишь обо мне?

Под ярким переплетом дней,

В мерцающем огне свечей,

На колкой влагнущей траве –

Ты разве вспомнишь обо мне?

Средь белых стен, вчерашних тем,

Среди решений и проблем –

Все реже ожидая чуда,

Я разве о тебе забуду?!

Приходи прочитать мое имя…

Приходи прочитать мое имя

На могилу, на паперть, в тюрьму.

Обрекай меня на бессилье,

На любовь к тебе одному.

Приходи целовать мои губы

В старый дом, старый храм, старый морг.

Приходи упиваться бессильем.

Приходи посмотреть, как ты дорог.

Приходи обнимать мои плечи

У дверей, у ветвей, у креста,

Слушать тихие нежные речи,

До обиды, до дна, до конца.

Я прошу, не гневи ты Бога…

Я прошу, не гневи ты Бога,

Нет несчастной любви на земле.

Просто вдвое трудней дорога,

И опасность страшней вдвойне.

Просто раньше чуть — чуть мудреешь.

Просто сердце бьется сильней,

И немного труднее веришь,

Если просят тебя — поверь.

Но однажды, встав на рассвете,

Улыбнувшись летней траве,

Ты поймешь — раз играют дети,

Нет несчастной любви на земле.

Мне бы с тобой помолчать…

Мне бы с тобой помолчать,

Чтобы время стекало по коже.

Мне бы тебя целовать

До забвенья, до боли, до дрожи.

Обжигаться касаньем рук

И тонуть, задыхаясь, в вечности.

Почему же ты только друг

В этой странной ночной бесконечности?

Не могла собрать слово счастье…

Не могла собрать слово «счастье»,

Всегда не хватало букв,

Но пришел ко мне соучастник:

Мой учитель, мучитель, друг.

Льдинки — буквы смешал с улыбкой

И небрежно рассыпал вновь.

Заискрились ярко и зыбко

И сложились в слово «любовь».

Знаю только, что раз в три дня…

Знаю только, что раз в три дня

Бог приходит пытать меня,

Бог приходит играть со мной,

Заменяет зиму весной.

Знаю только, что раз в три дня

Черт приходит ласкать меня,

Черт приходит шутить со мной,

Наслаждаться больной игрой.

Знаю только, что раз в три дня

Ты приходишь учить меня,

Ты приходишь играть со мной,

Наслаждаться своей игрой.

Я буду, кем ты захочешь…

Я буду, кем ты захочешь:

Любовницей, матерью, дочерью,

Подругой, почти незнакомкой,

Ребенком, игривым и колким,

Старухой у колыбели,

Вдовой у холодной постели,

Сестрой, вчерашней безделкой,

Тираншей… и даже сиделкой.

Я буду, кем ты захочешь

Безлунной оплавленной ночью.

Часть тебя навсегда в этом небе останется…

Часть тебя навсегда в этом небе останется:

Между россыпью звезд, возле самого месяца.

Часть тебя с этим миром уже не расстанется,

Даже если однажды исчезнуть попросишься.

Часть меня навсегда в этом поле останется:

Между зеленью трав и снегов повторением.

Часть меня до тебя никогда не дотянется,

Даже если меня позовешь ты со временем.

Нет у меня ничего ни надежды, ни веры…

Нет у меня ничего: ни надежды, ни веры.

Только твое лицо призраком и химерой.

Только твои слова шаткими повтореньями.

Только твои глаза мнятся ночными бденьями.

Мне ли твоя любовь станет в пути наградой?

Что же ты смотришь вновь не на меня, а рядом?

О чем-то молится Иуда…

О чем-то молится Иуда.

Он тоже ожидает чуда.

Он верит в Божье всепрощенье.

Не видит он греха в решеньях:

В предательстве, убийстве, лести,

В забвеньи человечьей чести.

И в покаянии пока

Не видит своего греха.

Вот осень догорит пожаром…

Вот осень догорит пожаром,

Опустит с неба белый саван,

Прикроет землю перед смертью,

Закружатся ночные черти.

Оставят кровь рябины спелой

На саване безумно белом,

И тот, кто клялся мне в любви,

Уйдет по утренней крови.

И, верно, обратится в точку

На горизонта нервной строчке,

А после скроется совсем.

И в повторенье старых тем

Перед чужим или чужой

Я стану птицей полевой,

Склюю рябиновую кровь

И улечу искать любовь.

Сегодня холодно, даже в