Кристофер Бьюлман

Вор с черным языком

© С. Б. Удалин, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

Издательство АЗБУКА®

Посвящается Дженнифер – наконец-то, под этой и любой другой луной

1

Сиротский лес

Я должен был умереть.

Хуже того, я должен был умереть вместе с этими недоносками.

Не скажу, что боюсь смерти, но тут ведь важно окружение. Как не все равно, рядом с кем ты появился на свет. Если над твоей колыбелью склонились люди в красивых шелковых одеждах, тебя ожидает совсем иная жизнь, чем того, кто, впервые открыв глаза, увидел перед собой вонючего козла.

Я оглянулся на Паграна. Этот тип с вытянутой головой, длинной бородой и привычкой жевать, даже когда есть совсем нечего, и впрямь напоминал мерзкого козла. Раньше Пагран был простым крестьянином. А Фрелла, женщина в ржавой кольчуге, притаившаяся рядом с ним, была его женой.

Теперь они воры, но не такие умелые, как я. Меня учили вскрывать замки, лазить по стенам, смягчать падение, плести небылицы, чревовещать, устраивать ловушки, а также избегать их. Я неплохо стреляю из лука, играю на скрипке и метаю ножи. Знаю десяток-другой заклинаний – не великая магия, но и не бесполезная. К несчастью, я задолжал Гильдии Берущих столько денег за обучение, что очутился здесь, в Сиротском лесу, с этими тупыми недоносками, мечтающими ограбить какого-нибудь путника. По старинке, припугнув смертью.

Удивительное дело, но разбойничать на большой дороге оказалось выгодно. Я провел в банде месяц, мы грабили плохо охраняемые фургоны, похищали отставших от хорошо охраняемых фургонов и даже продали мальца одного из торговцев нечистым на руку солдатам, которых послали за нами в погоню. Убивать я не люблю, но готов выпустить стрелу-другую, чтобы не вляпаться в какую-нибудь срань. Так устроен мир. Я уже собрал больше половины суммы, которую должен уплатить Гильдии к месяцу жатвеню, чтобы мне не испортили татуировку. Спасибо, она и так выглядит не очень.

И вот я притаился в засаде, внимательно наблюдая за бредущей по Белому тракту одинокой фигурой. С первого взгляда на нашу будущую жертву у меня появилось дурное предчувствие. Дело даже не в том, что шла она так, как будто ей ничто не угрожало, и не в том, как раскричались вороны на деревьях. Я немного знаком с магией и сразу понял, что эта путница тоже с ней знакома. Не знаю, с какой именно, но меня словно бы озноб прошиб, как перед грозой, когда кажется, что искрится сам воздух. Что такого ценного может быть у этой женщины, чтобы добычу стоило делить на семь частей? Не говоря уж о том, что нашему вожаку причитается двойная доля, которая на деле обернется доброй половиной.

Я снова посмотрел на Паграна и покачал головой. Он выпучил на меня белки глаз. Они одни и выделялись на его лице, все остальное Пагран вымазал в грязи, оставив чистыми только кисти рук, чтобы удобнее было объясняться на пальцах. На Гоблинских войнах он усвоил солдатский язык знаков, но тот лишь отчасти походил на воровской, который я изучал в Низшей школе. А еще у него на руке не хватало двух пальцев, и это тоже не облегчало задачу. По его знакам я решил, что у меня прохудился кошель, и проверил, на месте ли монеты, но потом понял, что Пагран спрашивает, не потерял ли я свои яйца. Так он, стало быть, в храбрости моей сомневается?

Я кивнул на путницу и показал знак магии, но сомневаюсь, чтобы Пагран понял меня правильно. Он ответил, что магия у меня за спиной. По крайней мере, так мне показалось. На самом деле Пагран сказал, чтобы я засунул магию себе в задницу. Я отвернулся от вожака шайки недоносков, вместе с которыми должен был умереть, и снова посмотрел на женщину, которая нас убьет.

Вот чуяло мое сердце.

Только колдун мог отправиться в одиночестве через Сиротский лес по Белому тракту, даже в такой приятный и теплый день позднего лета, в месяце зольне. А если не колдун, тогда пьяница, чужеземец, самоубийца или какая-то дикая смесь и того, и другого, и третьего. Эта женщина больше походила на чужеземку. Оливковая кожа и густая копна черных волос. Четко выраженные скулы – наследие старой империи – не позволяли точно определить ее возраст. Молодая, наверное лет тридцати. Невысокая, но крепкая. Такой сонный взгляд вполне подошел бы убийце, да и одета она была как на войну. На спине висел круглый щит, шею прикрывал латный воротник, и, если я не обманулся в своих догадках, под рубахой она носила легкую кольчугу.

Ее меч был чуток короче моего. Скорее всего, спадин или яйцерез, а это уже прямо выдавало в ней спантийку. Их рыцари считались лучшими конниками в мире в те времена, когда в мире еще не перевелись кони. Теперь эти ребята полагаются на древнее кешийское искусство щита и меча, известное под названием калар-байат. Ему начинают обучать с восьми лет. Угрожать спантийцам бесполезно: если мы нападем на нее, то скорее убьем, чем запугаем. Может, Пагран решит, что дело того не стоит? На ремне чужестранки висели мешочки с монетами, но стал бы Пагран рисковать только ради этого?

Не иначе он позарился на ее щит.

Спантийка подошла ближе, и я разглядел розоватый край щита над ее плечом, а это означало, что он из родникового дерева. Во время Гоблинских войн мы так усердно вырубали эти деревья, что их почти не осталось – только в Испантии уцелели последние рощицы, растущие под бдительным взором самого короля. Любого пойманного там злоумышленника тут же вздернули бы на виселице, а злоумышленника с пилой сварили бы в кипятке. Родниковое дерево славится тем, что при правильной обработке и должном уходе его древесина останется живой после любого повреждения и сама себя излечит. И пока она живая, ее невозможно сжечь.

Конечно, Пагран захотел получить этот щит. Хоть я и надеялся, что он сложит ладонь чашечкой и опустит вниз, словно тушит свечу, все равно понимал, что вместо этого наш вожак качнет большим пальцем вперед, давая сигнал к атаке. Трое покрытых шрамами громил подобрались ближе к Паграну, а за моей спиной засуетились двое лучников – суеверный сопляк по имени