Андрей Поцелуев

Дюльбер 1918

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

МАРИЯ ФЕДОРОВНА, 70 лет, вдовствующая императрица, мать императора Николая Второго.

ФИЛИПП ЛЬВОВИЧ ЗАДОРОЖНЫЙ, 40 лет, комиссар Севастопольского Совета военных и рабочих депутатов.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (САНДРО), 51 год, внук императора Николая I, двоюродный дядя Николая II.

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА, 42 года, его супруга, старшая дочь Марии Федоровны, сестра императора Николая II.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ, 54 года, генерал-лейтенант, внук императора Николая I, хозяин дворца «Дюльбер».

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МИЛИЦА ЧЕРНОГОРСКАЯ, 51 год, его супруга.

ФЕЛИКС ФЕЛИКСОВИЧ ЮСУПОВ, граф Сумароков-Эльстон, 30 лет.

ИРИНА АЛЕКСАНДРОВНА ЮСУПОВА, 22 года, его супруга, дочь великого князя Александра Михайловича и Великой княгини Ксении Александровны, племянница императора Николая II.

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА, 35 лет, младшая дочь Марии Федоровны, сестра императора Николая II.

НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ КУЛИКОВСКИЙ, 36 лет, полковник, ее супруг.

ВЛАДИМИР ЕФИМОВИЧ ДРАЧУК, 21 год, комиссар Ялтинского Совета военных и рабочих депутатов.

СТЕПАН, 25 лет, матрос Севастопольского Совета.

ВАСИЛИЙ, 20 лет, красноармеец Ялтинского Совета.

ШАХОВСКАЯ ЛЮДМИЛА, 27 лет, арестованная.

БЕРТОЛЬД, 45 лет, полковник германской армии.

РОБСОН, 30 лет, капитан британского флота.

Солдаты, матросы.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: Крым, дворец «Дюльбер».

ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ: февраль 1918 — апрель 1919 г.

Пьеса основана на реальных событиях.

Действие первое

Картина первая

Февраль, 1918 год. Дворец «Дюльбер» в Крыму. Большая столовая с колоннами, в центре которой накрыт для обеда стол. В красном углу комнаты несколько икон. Женщины одеты в длинные строгие платья, мужчины (кроме Юсупова) — в кители без погон. Все присутствующие молятся. Первая перед иконами — Мария Федоровна.

ВСЕ (молятся вслух и смотрят в сторону икон).

Отче наш, Иже еси на небесех!

Да святится имя твое,

Да приидет царствие твое,

Да будет воля твоя,

Яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь;

И остави нам долги наша,

Якоже и мы оставляем должником нашим;

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукаваго!

Крестятся. Мария Федоровна поворачивается и обращается ко всем.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. Благодарю вас, господа. Господь близко. Не будем никогда забывать об этом и не будем унывать. В нем наша сила, наша крепкая надежда и духовное утешение во всех обстоятельствах жизни. В час тяжелых испытаний нашего Отечества нам важно подтверждать верность своему христианскому призванию и являть друг другу любовь. Я всю жизнь живу по законам веры в Бога и верю в Божий промысел. Это все Божья милость, что будущее скрыто от нас и мы не знаем заранее о предстоящих несчастьях и испытаниях. Можем наслаждаться настоящим и радоваться, что мы все вместе и живы. Теперь давайте обедать.

Все садятся за стол. Ольга Александровна разливает по тарелкам суп.

ФЕЛИКС (с интересом разглядывая тарелку.) Интересно, и что у нас сегодня на обед; так, суп из чечевицы.

ИРИНА. Спасибо нашему повару Федору Дмитриевичу. Он суп из топора может сделать.

ФЕЛИКС. А основное блюдо — шницель по-венски из морковного пюре и капусты. Помнится, мы всю прошлую неделю ели ослятину, а перед этим козлятину.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (обращаясь к Марии Федоровне). Вот вы, государыня, только что изволили сказать, что у нас еще все испытания впереди. Это, конечно, настораживает. Впрочем, настоящее тоже не в радость. Крым, разумеется, не Сибирь, но неприятен сам момент перехода от лучшего к худшему. Самое трудное испытание для благополучного человека — это внезапное неблагополучие.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. В Евангелии от Матфея сказано: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем. Довольно для каждого дня своей заботы».

ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Да, господа, наша размеренная и почти курортная жизнь резко изменилась после большевистского переворота. Положение стало чрезвычайно опасным в условиях революционного хаоса. Мы оказались, так сказать, в ненужном месте в ненужное время.

КУЛИКОВСКИЙ. А вы, Петр Николаевич, предпочли бы сейчас быть в Петрограде, где вас сразу бы расстреляли революционные массы. То, что мы сейчас в Крыму, возможно, спасло нам жизнь.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Эта революция оказалась совершенно неожиданной для всех нас. Да мы и к февральской отнеслись с удивительным легкомыслием, как к какой-то пустяшной авантюре. И вот наш государь отрекся от престола. Зачем? Мы были просто шокированы той легкостью, с которой он это сделал. Как будто передал эскадрон гусар.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. А что оставалось делать, когда ему все изменили и струсили? Ни один из вас не поднялся на защиту священной особы и не представил своих полков. Все эти придворные, высшие офицеры и сановники разбежались, как крысы с корабля. А между тем их долгом было пожертвовать собой для их спасения или по крайней мере не покидать их в великом несчастии.

ФЕЛИКС. Насколько я помню, отречение царя приветствовали все сословия российского общества, включая дворянство и духовенство. Ники оказался политически одиноким. Семейное опять оказалось выше государственного.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. Вера в Бога и свой долг царского служения были основой всех взглядов императора. Он считал, что ответственность за судьбы России лежит на нем, что он отвечает за них перед Богом. Он принес жертву во имя спасения своей страны.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. И все-таки отречение от власти я считаю невероятным безрассудством. Романовы сразу потеряли все; положение в обществе, должности, почет, уважение. Более того, мы оказались в заточении в Крыму, а Ники вообще в Сибири.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. Государь — единственный судья своим поступкам. Вся власть от Бога, а всякая конституция от дьявола. Мой бедный Ники, может быть, и совершал ошибки, но говорить, что он враг своего народа, — никогда.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Грехи других судить вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь.

ФЕЛИКС. Да, старая русская идиллия не состоялась. Добрый царь среди возлюбленного им народа. А десерта сегодня нет?

ИРИНА. Сегодня обед без десерта.

Пауза. Все продолжают обедать.

ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Господа, а кто же нас будет теперь охранять? Наш прежний охранник прапорщик Жоржелиани куда-то пропал.

МИЛИЦА. А зачем нас охранять? Мы же не представляем никакой угрозы.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ошибаетесь, Милица. Мы в один миг превратились во врагов революции и русского народа. Романовы всегда угроза для любой новой власти.

Слышны голоса людей и звук подъезжающего автомобиля. Резко открывается дверь, и в комнату входят вооруженные до зубов Задорожный со Степаном. Задорожный — здоровенный детина огромного роста. Оба в форме