Мария Пашкина

Хотя бы Рыжая

Пушистый рыжий кот пристально наблюдал за тем, как Антон докуривает последнюю сигарету. Банка от кофе, используемая вместо пепельницы, была переполнена. В желудке у кота было пусто, а на душе у хозяина — слишком паршиво, чтобы обращать внимание на возмущенное и требовательное:

— Мяу!

С хозяйками им категорически не везло. Последняя, блондиночка, задержалась дольше всех, и почти подружилась с Барсиком: кормила перед уходом на работу, в свободное время вычесывала и даже подарила новый столбик-когтеточку, чтобы по фен-шую. Кот, правда, прикипел душой к старой, не оценил такую подмену и переключился на диван и сапоги девушки… Но ведь это не стало бы последней каплей, необходимой для расставания, если бы у них с хозяином всё было хорошо?

На счёт фен-шуя в доме и новых хозяек у кота было собственное мнение. Ну в самом деле, чего так убиваться? Ну бросила и бросила. Ушла и ушла. Скатертью дорога. Подумаешь, даже не рыжая была. Кот выставил лапки вперед и потянулся.

Антон закрыл форточку и, будто вспомнив о чем-то, ушел в прихожую. Вернулся с новой пачкой сигарет, распаковывая её на ходу. Это переходило всякие границы.

— Мяу! — как только мог громко, пожаловался пушистый.

— Отвянь, Барсик, — безжизненно буркнул парень.

— Мяу!

Ноль реакции. Настала пора переходить к решительным действиям.

Кот спрыгнул с подоконника и чихнул, лишившись единственного потока свежего воздуха.

— Мяяяу? — Барсик лег на спину, подставляя хозяину пузико для чесания. Никакого внимания. Антон смотрел куда-то мимо.

— Вали отсюда, чебурек недожаренный.

Чебурек, кот замер. Его любимый хозяин Антошенька, с которым душа в душу было прожито долгих семь лет, съедена не одна сотня завтраков на двоих, просмотрена куча фильмов и пройдено игр… и такое обращение.

Барсик выпустил когти. Ничего-ничего, сейчас будем лечить депрессию. Последнее: "мяу," — прозвучало очень тихо.

— Ауч! Больно же, скотина! — Антон уронил сигарету и попытался отцепить кота от руки. Барсик с шипением не поддавался.

— Сдурел что ли, бешеный!

— Мяууу! Рры-шшш! (Что означало, примерно: сам ты бешеный, а я, может, больше тебя сейчас страдаю).

В попытках стряхнуть с себя домашнего питомца, Антон со всей дури запустил котом в стену. Барсик не удержался и полетел, оставляя после себя распоротую рубашку и кровавые следы на предплечье хозяина.

— Тварюга! — Антон взревел от боли и обиды. Выместить все эмоции на кота почему-то показалось хорошей идеей.

Шерсть дыбом — Барсик вышел в более менее приличную позу для приземления из космического полета. И тут же пришлось уворачиваться от удара с ноги. Футбольное прошлое хозяина давало о себе знать. Видимо, припомнил погрызенную медаль. Но откуда ж коту тогда было знать, что она не золотая, а позолоченная?

В порыве битвы ни один не заметил тлеющую, на полотенце возле газовой плиты, сигарету.

Взрыв прогремел внезапно. Благо, от прямого удара бедолаг спас холодильник, за которым кот попытался спрятаться.

Краем сознания замечая пламя, Антон упал, закрывая собою самое дорогое, что у него оставалось. Этому Барсик не сопротивлялся.

* * *

— Мяяяу, — подпаленные усы, забинтованный хвост, перевязанные лапы — первое что Антон увидел и услышал приходя в сознание.

— Привет, Барсик, — парень попробовал пошевелиться и понял, что сам перебинтован чуть ли не полностью.

— О, наконец вы очнулись, — медсестра возникла перед взором Антона, как ангел из облачка. Парень постепенно приходил в себя, но был еще слишком слаб, чтобы быстро соображать.

— Вас привезли в очень тяжелом состоянии. Мы боялись, что вы уже не очнетесь. Но ваш кот, будучи в не менее тяжелом состоянии, оказался очень живучим.

Парень попытался сообразить, какое отношение кот имеет к его реанимации, можно ли котам в больницу и как вообще он сам тут оказался.

— Такой милый пушистик, — продолжала щебетать медсестра. — Я приютила его у себя, пока вы были в отключке.

— Мяу! — довольно подтвердила наглая рыжая морда.

Еще немного понаблюдав за медсестричкой, кот улегся спать прямо на кровати у хозяина. По крайней мере Рыжая, решил он, засыпая.

В двуногих, тем временем, зарождалось неравнодушие…