Человечество остается все тем же, природа все та же, но тем не менее все меняется.

Джон Драйден.

О персонажах «Кентерберийских рассказов»

В первую очередь выражаю сердечную благодарность Анри Грепену, помощнику мэра Куси-ле-Шато и президенту Общества по реставрации замка Куси и его окрестностей, за гостеприимство и оказанную мне помощь в работе над этой книгой, Роберту Готтлибу, моему издателю, за его неизменную поддержку и здравые замечания, моей дочери Альме Такман за подбор материалов и моей подруге Катрине Ромни, проявившей интерес к книге и постоянно меня вдохновлявшей и поддерживавшей.

При работе над книгой меня неустанно консультировали по вопросам средневековой истории профессора Джон Бентон, Джайлс Констебл, Юджин Кокс, Дж. Н. Хильгарт, Гарри А. Мискиман, Линн Уайт, Филлис У. Дж. Гордон, Джон Пламмер из Библиотеки Моргана, а также профессора Робер Фоссье из Сорбонны, Раймон Газей из Шантийи, Филипп Вольф из Тулузы, Тереза д’Алверни из Национальной французской библиотеки, Ив Мерман из Национального архива Бюро де Со, Жорж Дюма из архива де л’Эн и г. Депуйи из Суассонского музея.

Я также благодарю профессора Ирвина Саундерса за предоставленную возможность побывать в Институте балканской культуры в Софии, а также профессоров этого института Топкову-Заимову и Елизавету Тодорову, оказавших мне помощь в посещении Никополя.

Выражаю также признательность сотрудникам Библиотеки Уайденера (в Гарвардском университете), Библиотеки Стерлинга (в Йельском университете) и Национальной библиотеки в Нью-Йорке за многостороннюю помощь. В равной степени благодарю всех непоименованных мною людей, помогавших мне в течение семи лет при написании этой книги.

Назначение этой книги — определить, сколь пагубное влияние оказала на состояние общества «Черная смерть», то есть пандемия чумы 1348–1350 годов, — унесшая примерно треть населения, проживавшего на территории от Индии до Исландии. Исходя из современных реалий, интерес к этому очевиден, если принять также во внимание, что, по словам современника, XIV век явился «скопищем большого количества странных и ужасных несчастий, ополчившихся на людей». Несчастий этих было гораздо больше, чем предрекли четыре всадника из видения святого Иоанна: чума, война, обременительные налоги, разбой, некомпетентные правительства, мятежи, раскол церкви. Все эти несчастья, кроме чумы, проистекали из условий жизни, существовавших до «Черной смерти», и сохранившихся после окончания пандемии.

Интерес к XIV веку — ужасному, жестокому, с разобщенностью людей времени, ознаменованному, как многие полагали, торжеством Сатаны, — проявился у меня еще и по той причине, что его, как мне кажется, можно сравнить с нашим временем и найти утешение в том, что хотя два последних десятилетия сопровождались небывалыми потрясениями, в XIV столетии люди жили гораздо хуже.

Исторические параллели проводились и раньше. Сравнивая последствия «Черной смерти» и Первой мировой войны, историк Джеймс Уэстфолл Томпсон отметил явные сходства: экономический хаос, социальные беспорядки, высокие цены, спекуляция, снижение производства, бесшабашный разгул, распущенность, социальная и религиозная истерия, алчность и сопутствующая ей скупость, плохое управление, упадок морали. «История вовеки не повторяется», — говорил Вольтер, а «люди в любое время одни и те же», добавлял Фукидид, подтверждая тем самым свою антропологическую и психологическую концепции.

Четырнадцатый век, по определению швейцарского историка Жана Шарля Леонарда Симона де Сисмонди, явился «плохим промежутком времени для людей». Да и другие историки склонны порицать XIV столетие, ибо оно не укладывается в картину человеческого прогресса. После ужасного XX века, вместившего в себя две разрушительные войны, можно с сочувствием отнестись к XIV столетию, также сопровождавшемуся трагическими событиями и ставшему «периодом душевных и физических мук, не позволявших надеяться на лучшее будущее».

Шестьсот лет, прошедших после XIV столетия, позволяют ясно определить, что является главным для человека. Физические, психологические и нравственные условия жизни в средневековье настолько отличались от условий нашей нынешней жизни, что можно предположить: люди того далекого времени являли собой другую, отличную от нашей, цивилизацию. И все же поведение и поступки людей во враждебной, агрессивной среде почти одинаковы для людей разных эпох, ибо присущи их естеству. Французский писатель Эдуар Перруа в книге о Столетней войне, которую он писал, скрываясь от гестапо во время Второй мировой войны, утверждал: «Некоторые примеры поведения людей в беде, некоторые ответы на вызов судьбы в разные времена становятся понятными благодаря взаимному сравнению».

Пятьдесят лет, последовавших за «Черной смертью» 1348—1350-х годов, являются, на мой взгляд, сущностью исторического периода, протянувшегося примерно с 1300 по 1450 год. Чтобы сузить область своих исследований и добиться тем самым стабильного управления интригой повествования, я остановилась на жизни одного человека, ставшего в моем изложении движителем рассказа. Жизнь этого человека позволила, как мне кажется, правдиво и доходчиво рассказать о жизни нескольких поколений определенного исторического периода.

Человек, о котором пойдет рассказ, не король, ибо о людях столь высокого ранга и без меня много рассказывали, и не человек из народа, потому что жизнь простолюдина в большинстве случаев не способна отобразить жизнь всего современного ему общества. Человек этот не священнослужитель, ибо жизнь служителей церкви не в моей компетенции, но и не женщина, потому что если от какой-либо женщины, жившей в средневековье, и сохранились документальные данные, то эта жизнь нетипична для ее современниц.

Поэтому мой выбор пал на мужчину, человека второго сословия, французского дворянина Ангеррана де Куси, последнего из династии «наиболее опытных и умелых рыцарей Франции», жившего с 1340 по 1397 год. Его жизнь относится именно к тому времени, о котором я хочу рассказать.

Ангерран женился на старшей дочери английского короля, в результате чего стал вассалом монархов двух воюющих стран, что расширило его политические возможности. Он играл главную роль в каждой публичной драме своего времени, и у него хватило здравого смысла стать патроном известного хрониста Жана Фруассара; данное обстоятельство поспособствовало тому, что о нем дошли до нашего времени документальные сведения. К сожалению, не сохранился его портрет, если таковой и был написан. Но в то же время неплохо, что ни в английской, ни во французской литературе об Ангерране почти ничего не сказано, за исключением небольшой публикации на английском в 1939 году и его биографии на французском в виде рукописных тезисов к диссертации на соискание докторской степени — работы, относящейся к 1890 году. Это позволило автору при написании книги избрать собственный путь. Правда, близкое знакомство читателя с Ангерраном случится только в седьмой главе, а до этого автор посчитал нужным описать исторические события, на фоне которых протекала жизнь Ангеррана, впервые заявившего о себе на исторической сцене в 1358 году в возрасте восемнадцати лет.