Алексей Евдокимов

Ход белой королевы

Предисловие

Уважаемые читатели я представляю вашему вниманию свою новую книгу «Ход белой королевы». Чтобы вы лучше ориентировались в сюжете этой книги, хотел бы кратко остановиться на содержании предыдущей. Действие романов охватывает период с начала двухтысячных годов по настоящее время. Известная российская топ-модель Надежда Смирнова оказывается втянутой в криминальные разборки между своим знакомым, бизнесменом Вахтангом Гонгадзе и его конкурентами из металлургической корпорации. Она знакомится с сотрудником спецслужб Дмитрием Федоровым, который привлекает ее к сотрудничеству. Решая порвать с Гонгадзе, Надежда остается жить в Австрии и поступает на работу в международное модельное агентство. Внезапно к ней приезжает Федоров. Надежа понимает, что в Москве что-то произошло…

Часть первая. Возвращение

Год спустя. Вена…

Часы звонили долго и настойчиво. Не открывая глаз, Надежда поискала их рукой на тумбочке. С трудом нашла среди валяющегося в беспорядке содержимого косметички знакомый угловатый корпус и поднесла их к лицу. Было половина девятого. "Еще полежу…" — взглянув на мерно двигающиеся по циферблату стрелки, решила она. Сегодня было воскресенье, и можно было никуда не спешить и валяться в постели хоть до обеда.

Глубоко вздохнув, она по привычке скинула ногами на пол одеяло. С наслаждением вытянула их, уперев пятки в, занавешенную потертым ковром стену, и закрыла глаза. Ей всегда нравились эти тихие утренние часы, когда голова еще не забита повседневными заботами и тревогами и можно просто так, лежать, и ни о чем не думать или забыться в своих мечтах, отключившись от этого сложного, полного проблем и тревог мира.

Она постоянно так делала в последнее время, когда неудачи стали преследовать ее особенно часто, и это всегда помогало ей вернуть себе душевный покой и равновесие. Снова поверить в себя. Влить в усталое и разбитое тело бодрость и энергию.

Ощутив в кончиках пальцев приятную легкость, она закрыла ладонями лицо, чтобы даже слабые лучи света не проникали к глазам, и попыталась погрузиться в столь желанные воспоминания. Несколько минут перед ней вставали картины из прошлого, но уйти в этот мир безмятежности и покоя ей так и не удавалось. Неприятные мысли одна за другой упорно лезли ей в голову, и отвлечься, забыть о них она так и не смогла.

Вчера у нее был тяжелый день. Фотографы в модельном агентстве, где она работала вот уже полгода, готовили материалы для очередного рекламного буклета, и ей пришлось до позднего вечера проторчать на затянувшейся фотосессии. Заказчики попались на редкость привередливые, и ее просто замучили, три часа снимая на фоне кривых рассохшихся стульев и покрытых пылью зеркал, не давая ни на минуту присесть и разрешая лишь короткие перекуры в коридоре.

Потребовалось делать несколько лишних дублей и постоянно менять весьма, вызывающие, и недвусмысленные позы, но даже этого откровенного стриптиза оказалось недостаточно, и, чтобы окончательно уломать несговорчивых заказчиков, Надежде пришлось по распоряжению старшего менеджера агентства в перерыве между съемками им прозрачно намекнуть на возможность проводить ее домой после посещения ближайшего ресторана.

Вспомнив, как она весь вчерашний вечер корячилась на стуле перед тремя пускающими слюни старыми мужиками, Надежда скривилась, как от зубной боли, и, не сдержавшись, громко выругалась. Она с ожесточением повернулась на другой бок, и, когда ее взгляд уперся в оклеенную старыми выцветшими обоями стену, раздражение закипело в ней с новой силой.

Ей вспомнился вчерашний неприятный разговор со стилистом агентства, и Надежда, увидев перед глазами его похожее на лоснящийся блин лицо, непроизвольно сжала кулаки. Черт бы побрал этого противного толстяка! Вечно лезет, куда ему не надо. Поругалась она с ним вчера вдрызг. Ему-то какое дело до того, как она выглядит?!

Полежав в кровати, еще минут пять, Надежда, морщась от ноющей боли в висках, встала и, набросив на плечи халат, босиком подошла к полуоткрытому окну. Прохладный ветерок, в котором уже чувствовалось дыхание ранней осени, слабо шевеля занавески, проникал в комнату. На улице, освещенной все еще ярким сентябрьским солнцем, среди многоголосого шума толпы слышались гудки проносящихся мимо автомашин и звонки трамваев. "Даже в выходной здесь всем неймется! — скользнув сонным взглядом по вечно спешащим куда-то суетливым венцам, с неприязнью подумала Надежда. — А в Москве сейчас тишина. На улицах, наверное, пусто".

Она, разведя в стороны руки, потянулась и, вспомнив вчерашний разговор в агентстве, подошла к стоящему в углу большому зеркалу. "Ну и рожа у меня! — увидев свое отекшее, с припухшими глазами лицо, с грустью подумала она. — И морщинки кое-где уже появились, и второй подбородок растет…" Она нахмурилась и, сняв халат, стала придирчиво разглядывать в зеркале свое отражение. Потрогала располневшую талию и выпирающий вперед живот. Осторожно пощупала грудь. Тихо вздохнула. Да!.. С таким брюхом точно могут выгнать. И грудь налилась, на два размера больше стала. А вроде и не беременна. Сама не заметила, как располнела. Правда, ноги еще ничего. Вполне. И волосы пока не обтрепались. Хорошо, показов и съемок было мало.

Она еще раз оглядела себя с ног до головы и, снова вздохнув, потерла ладонями заспанное лицо. "Никогда бы не подумала раньше, что буду так выглядеть. Хотя… — горько усмехнулась она. — Все бабы рано или поздно на одно лицо становятся. Как замуж выскочишь, пиши, пропало. А если еще родишь… — она состроила в зеркале умиленно-трогательную физиономию, стараясь походить на висевшую, на стене репродукцию с картины Рафаэля, — тогда все. Дел столько, что о себе уже думать некогда. Только бы эту ненасытную ораву во главе с любимым муженьком прокормить!"

Осторожно ступая голыми пятками по холодному паркетному полу, Надежда через заваленный старым хламом коридор прошла на кухню. Поставив разогреваться в микроволновку тарелку со вчерашней овсянкой, она вытащила из ящика стола толстую, обернутую пожелтевшей газетой кулинарную книгу и, наморщив лоб, присела у стола.

"Как же она называется?" — подперев кулаком подбородок, подумала она. Вчера Эгон ей два раза повторял название. И мамаша его, когда они были у нее на фазенде, полчаса рецепт рассказывала. Надежда с силой потерла кончиками пальцев виски. "Вот ведь дура! — выругала она себя. — Не стала записывать, думала, название запомню — и ладно".

Она встала. Налила в большую эмалированную кастрюлю воды и двумя пальцами осторожно вытащила из морозильника тушку дикой утки.

"Ничего…" — осматривая ее со всех сторон, решила она. — "Пока бульон закипит, глядишь