Она выглядела, как чертовски смазливая бабенка: стремительная, гладкая и крутая — таких ему не часто доводилось видеть. При одном взгляде на нее сердце начинало колотиться быстрее. Даже здесь, в ангаре, с холодными моторами и застопоренными шасси она казалась воплощением скорости.

Полковник Том Уиклоу подошел к ней и дотронулся до фюзеляжа — с такой нежностью, как влюбленный касается своей возлюбленной. Темная металлическая обшивка даже на ощупь отличалась от покрытия всех ранее испытанных им самолетов. Полковник знал, что это достигнуто благодаря применению нового материала — сложнейшего сплава термопластиков, графита и армированного шелка, изобретение которого произвело революцию в авиастроении. Обшивка истребителя стала прочнее и гибче стальной, что позволит выдерживать нагрузки, немыслимые для прежних самолетов. Умом полковник все это прекрасно понимал, но сердце сбивало с толку — машина казалась слишком живой, непохожей на мертвый металл, так что вряд ли все дело было только в армированном шелке.

Обычно из-за секретности экспериментальным моделям присваивались кодовые наименования: так будущий «R-25» вначале именовался «Фаэтоном». А вот этот тактический истребитель нового поколения — «Дальним прицелом». Когда его запустят в серию, он получит какое-нибудь иное название, как, например, «R-27» —»Ястреб» или «R-27» — «Летучий Голландец».

Но для Уиклоу новая модель была просто «Крошкой». Все ее пять модификаций он называл «Крошками». Находившиеся в его подчинении пилоты жаловались, что с ними «Крошки» капризничают. Наверное, полковник объезжает их не для того, чтобы передавать другим! Уиклоу награждал их холодным взглядом, о котором на базе ходили легенды, и отвечал:

— Вот так же говорят и все мои женщины.

При этом лицо его было непроницаемо, и пилотам оставалось только гадать, шутит шеф или говорит правду… И все же они склонялись к тому, что это чистая правда.

Том Уиклоу облетал немало новых самолетов, но «Крошка» была особенной — как по конструкции, так и по вооружению. Она произвела переворот в военном самолетостроении. И еще она была по-настоящему его детищем — ведь как руководитель испытаний именно он отвечал за то, чтобы довести модель до совершенства, подготовить ее к запуску в производство. Приемная комиссия должна решить вопрос с финансированием, но генерал Джексон заверил Уиклоу, что проблем не будет.

Долгое время технология производства бесшумных двигателей препятствовала увеличению мощности истребителей при одновременном уменьшении их веса. Изобретение суперкрейсирования в значительной степени решило эту проблему. «Крошка» была бесшумной, но легкой, осевая прочность позволяла ей разворачиваться гораздо резче, и к тому же на больших скоростях, чем это делали прежние истребители.

Использование лазерного оружия поднимало вооруженность «Крошки» на качественно новый уровень. Да, похоже, недалек тот день, когда эта машина совершит революционный переворот в военном деле. Уиклоу понимал, что волею судеб вовлечен в событие исторического масштаба. Одно время лазеры использовались только для наведения на цель, теперь же впервые сам лазер использовался как оружие. Ученые дополнили эту систему сложнейшей оптикой. Датчики на шлеме пилота позволяли ему поражать ракету, цель или вражеский самолет в любом направлении. Теперь судьба вражеского самолета была решена: он не мог избежать смертоносного удара, как бы ни развернулся, какую бы скорость ни развил.

«Крошка» была настолько сложна, что к завершающей фазе испытаний были допущены только лучшие из лучших, а охрана не позволила бы и муравью беспрепятственно вползти в ангар.

— Что-нибудь сделать, сэр?

Том повернулся и увидел старшего сержанта Алана Лонгфорда по прозвищу Форди, обладателя огненно-рыжей шевелюры и щедрой россыпи золотых веснушек. Форди был гениальным механиком — его познания во всем, что имело отношение к самолетам, граничили со сверхъестественными. Форди тоже считал «Крошку» своим детищем, поэтому, если он и позволял пилотам подходить к ней, то лишь потому, что пока не мог изобрести какого-нибудь хитроумного способа, чтобы защитить ее от чужих рук.

— Нет-нет, я просто проверяю ее перед сном, — ответил Том. — А вы разве не собираетесь идти спать?

Форди вынул из заднего кармана ветошь и тщательно протер то место на фюзеляже, которого касался Том.

— Я должен кое-что проверить, — ответил он, — ведь завтра утром вы ее объезжаете, сэр?

— Да.

— Что ж, вам-то можно ее доверить. Вы по крайней мере не будете ее зря гонять и швырять, как кое-кто из этих молодцов, — проворчал Форди.

— Если вы заметите, что кто-нибудь из моих людей небрежно обращается с машиной, немедленно дайте мне знать.

— Ну… это я так сказал. Конечно, они неплохо летают… но все же не так, как вы.

— И, тем не менее, я вас прошу.

— Слушаюсь, сэр.

Том хлопнул Форди по плечу и отправился к себе. Сержант долго смотрел ему вслед. Горе тому пилоту, который проявит небрежность или неумение в обращении с любой из моделей «Дальнего прицела». Все знали, что Уиклоу требует от пилотов только первоклассной работы, но знали и то, что превыше всего он ставит безопасность своих людей. Подготовка самолета должна быть безупречной — именно поэтому Форди до сих пор торчал в ангаре. Требования полковника относились ко всем без исключения, ведь ошибка в работе на земле могла привести в воздухе к потере самолета стоимостью в восемьдесят миллионов долларов или даже к гибели пилота. Испытание боевой техники не терпит ни малейшей небрежности.

Проходя по спящей базе, Том заметил свет в одном из окон и решительно направился к металлическому сооружению. Он не разгонял своих людей по комнатам после окончания работы, но в то же время должен был быть уверен, что утром все будут на рабочих местах. В команде было несколько трудоголиков, готовых работать по восемнадцать часов в сутки.

Шаги Уиклоу были легки и бесшумны — не потому, что он хотел застать кого-то врасплох, просто он ходил только так с тех пор, как сделал первый шаг. Кроме того, его шагов в любом случае никто бы не услышал — их заглушало шуршание вентиляторов под потолком, безуспешно пытавшихся разогнать адскую июльскую жару. Цельнометаллическая казарма, казалось, впитывала весь жар беспощадного солнца.

Весь корпус был погружен во тьму, за исключением левого крыла. Эту часть занимала группа гражданских специалистов по лазерной оптике. В их обязанности входило устранение повреждений, возникающих при апробации новой системы. Том вспомнил, что как раз сегодня в эту группу прибыл новый специалист на смену работнику, свалившемуся с сердечным приступом. Парень в общем-то уже оправился, но врач, естественно, не разрешал ему приступать к работе в сорокаградусную жару — поэтому-то и потребовалась замена.

Интересно взглянуть, что представляет собой этот новый специалист — некая Эвелин Лоусон. Том слышал, как трое других членов группы обсуждали новенькую, называя ее «королевой красоты». Нельзя сказать, чтобы в их тоне слышалось восхищение. И хотя группа была гражданской, Том не намерен был допускать конфликтов в команде — это могло помешать общей работе. Если оптики не смогут уложиться, он предложит заменить новенькую. Надо побеседовать с кем-нибудь из них и выяснить, в чем там дело, почему им не по душе эта Лоусон.