«Смиритесь, мисс Чарльз»

Впервые я услышала ненавистную мне фразу, когда училась в старшей школе. Мистер Ливигнстон, преподаватель по математике, раздал всем листки с оценками. Я посмотрела на свою «В» и вопросительно взглянула на преподавателя. Он не смотрел в ответ, занятый раздачей листков моим одноклассникам. Я едва дотерпела до конца урока, чтобы подойти к нему, когда все ученики уже покинули класс. Я подошла к столу учителя и встала рядом. Мистер Ливингстон медленно поднял взгляд от журнала, в котором что-то писал, и посмотрел на меня.

– Я думаю, здесь какая-то ошибка, – сказала я спокойно, протягивая листок.

– Она там определенно есть, – так же спокойно ответил учитель. – Иначе вы бы получили «А».

– Нет, я имею в виду, что уверена, что все написала правильно.

– Если бы это было так, то оценка была бы другой, Анна, – вздохнул преподаватель.

– Мистер Ливингстон… – начала я, но была прервана фразой, которую возненавидела на всю жизнь.

– Смиритесь, мисс Чарльз.

Тогда преподаватель так и не позволил мне исправить оценку. Он сказал, что это никак не повлияет на мой аттестат и я все равно останусь лучшей ученицей в своем классе. Но это, по его словам, заставит меня думать на контрольной о математике, а не о мистере Дуэйне, с которым – цитирую – «у вас бурный, но слишком несвоевременный роман». Вот так думал мой преподаватель о наших с Миком отношениях. Так он пытался, наверное, растоптать первую любовь, похоронив ее под слоем пыльных книг. Старый брюзга Ливингстон настаивал, что, раз уж я нацелилась быть лучшей, то не должна иметь отвлечения в виде мальчиков.

Я пережила тот период. Мне пришлось взять под контроль свои чувства, чтобы закончить школу отличницей. Мик не долго страдал, быстро переключившись на Джесс из параллельного класса. Я тоже мучилась не долго, потому что меня целиком поглотили формулы и интегралы. Несмотря на то, что моей мечтой была специальность, совершенно не связанная с математикой и, по большому счету, не было необходимости получать высший балл, но дух соревнования, который я впитала с молоком матери, не позволил мне сдаться и довольствоваться посредственными результатами.

Второй раз эта фраза была произнесена еще одним моим преподавателем, но уже в колледже. Миссис Бэнкс была отвратительной старой девой, которая сходила с ума от молодых мальчиков. Особенно от тех, которые выглядели, словно уже являются звездами НФЛ. А их на моем курсе было, наверное, больше, чем могла вместить в себя Лига. Иногда складывалось впечатление, что я иду не по кампусу, а мимо подиума с моделями с обложки  GQ.

В один из солнечных весенних дней миссис Бэнкс объявляла результаты отбора на практику в ее рекламное агентство. И, конечно, туда попали не лучшие студенты курса, а самые красивые. Как думаете, что она ответила, когда я потребовала объяснить, почему я не попала туда со своим высшим баллом? Ага, точно.

– Смиритесь, мисс Чарльз.

Эта практика должна была стать моей стартовой площадкой в мир большой рекламы, потому что мои сокурсники работали над достаточно большим проектом совместно с еще двумя рекламными фирмами. Я могла бы проявить себя и познакомиться с будущим работодателем, но эта любительница мальчиков срубила мою мечту на корню. Вместо практики, открывающей двери в мир настоящего рекламного бизнеса, я была вынуждена с остальными сокурсниками готовить вымышленные проекты. В то же самое время «избранные» постоянно прибегали к нам за советами. Питавшая к красавчикам слабость Мелисса помогала и тратила на них кучу времени, в то время как остальные отказывали с отвращением на лицах.

Я была вынуждена сама пробивать себе дорогу на рекламный Олимп, работая как проклятая все последующие годы. Я пренебрегала личной жизнью и жизнью вообще, чтобы оказаться там, где сейчас нахожусь. Чтобы иметь возможность работать с мировыми брендами и самыми знаменитыми заказчиками. Чтобы получать награды в своей области и приносить компании, в которой работала, доход с пятью нулями. Я долго шла к этому, чтобы в конце концов услышать ненавистную фразу из уст конкурента своей компании – самого отъявленного негодяя в городе. И да, я уже упоминала, что он тоже бывший игрок в футбол и самодовольный тип? Николас Донован. Влажная мечта каждой женщины с работающими яичниками и самый ненавистный мне тип во всем нашем огромном городе.

– Скажите, как вы поступите, когда встретитесь со своим главным конкурентом? – спросил мистер Риджес на занятиях по деловой этике.

– Плюну ему в рожу, – ответил Ричард Пирсон, вызвав смех своих дружков-футболистов.

– Остроумно, мистер Пирсон, – без эмоций заметил профессор. – Мисс Делейни?

– А… – Мелисса пыталась быстро вспомнить вопрос, потому что засмотрелась на Ричарда.

– Повторить вопрос, мисс Делейни?

Она покраснела, как только увидела, что на нее обращены все взгляды в аудитории.

– Нет, – тихо ответила девушка. – Не думаю, что я сделаю что-то, если встречу своего конкурента.

– Совсем ничего? – удивился мистер Риджес. – В ответ Мелисса пожала плечами и слегка покачала головой. – Ну, класс, – уже громче сказал профессор. – Будут еще версии, кроме тех двух диких, которые мы услышали?

В классе снова поднялся хохот, но быстро стих под строгим взглядом преподавателя. Он встал с краешка стола, на котором сидел, и обратился к Уиллу, сидящему за первой партой.

– Мистер Броган?

– Да, профессор. – Уилл прочистил горло. – Я бы согласился с Мелиссой. Зачем я должен как-то себя вести или что-то говорить своему конкуренту? Я буду своей работой показывать свое превосходство, – закончил он и выпятил грудь, как будто сказал что-то умное.

Я непроизвольно фыркнула. Неужели никто из класса не понимал, о чем именно спросил профессор? Преподаватель посмотрел в мою сторону, но не спешил спрашивать моего мнения. Он повернулся к Уиллу и легонько постучал по углу его парты.

– Направление ваших мыслей, мистер Броган, понятное и достаточно правильное, но я спрашивал немного не об этом. – Мистер Риджес снова перевел взгляд на меня. – Вам есть что сказать, мисс Чарльз?

Я прочистила горло, готовясь произнести жизнеутверждающую речь.

– Гм, да. Я буду вести себя как профессионал. Если мне придется работать вместе с моим конкурентом, я буду никем иным, как достойным партнером. Но по окончании проекта я сделаю все возможное, чтобы напомнить ему, кто здесь лучший.

В аудитории воцарилась тишина и я уже приготовилась ловить овации, но через несколько секунд раздались гогот и улюлюканье со стороны последних парт. Я невольно покраснела, когда осознала, каким тоном я произнесла свой ответ – как будто получала рекламный Оскар. Профессор взмахом руки остановил безумие, потом посмотрел на меня.