Мария Ордынцева

Торжествующая справедливость

Поправив галстук для солидности, журналист известной газеты (назовем его условно Т.) заявил стоящему рядом жалобщику:

— Ну, мы им всем сейчас покажем! — и погрозил кому-то невидимому наверху кулаком.

Жалобщик восхищенно взирал на заступника и торопливо карябал ему на бумажке телефоны руководителя учреждения.

— Всех сейчас уконтропупим! Я им такую волну подниму, чтоб долго помнили! — сообщил деловито Т., размышляя, как получше поприжать ничего не подозревающую власть. — У тебя точно ничего не изменилось? Ничего не предлагали? — сурово уточнил он, втайне надеясь, что не предлагали и не изменилось.

— Нет, дают какие-то соглашения, но я не согласен, не буду подписывать, — горделиво встрепенулся жалобщик.

— Ну смотри, — резюмировал Т., чтобы жалобщик не дай Бог не передумал.

И набрал, наконец, номер директора областного учреждения, которого он уже как-то раз пропесочивал в своей разгромной статье. Ух, он его тогда протащил по рее, даже назвал его «полтора директора», чтобы доверчивый читатель лучше запомнил меткое прозвище. И вот сейчас этого несносного человека он будет снова пропесочивать, снова ругать, потому что таким людям нельзя расслабляться на своих ответственных должностях.

— Это Т., — представился он абоненту, когда тот взял трубку. — Скажите, что вы думаете о деле господина Н., который с вами судился? Почему до сих пор ему не прибавили зарплату? Он ведь уже к прокурору пошел!

— Он ко мне не общался, — робко возразили на том конце провода. — Да и вообще я не очень в курсе ситуации. Может, вы позвоните моему заместителю, она вам подробнее ответит?

— Что ж, и позвоню! — пригрозил Т. и набрал номер заместителя директора.

— Перезвоните, пожалуйста, мне сейчас неудобно разговаривать, — попросила она.

— Когда? — нахмурился Т. ее неотзывчивости и предчувствуя неприятный разговор.

— Минут через 30, — предложила заместительша.

«Да что она себе позволяет? — возмущенно подумал Т. — Что за отношение к представителю свободной уважаемой прессы? Ладно, голубушка, только начни отвечать, уж я тебя выведу на чистую воду!»

Через тридцать минут, проведенных в нетерпеливом ожидании предвкушаемой уже победы, Т. снова набрал номер и, дождавшись ответа, грозно спросил:

— Когда восторжествует справедливость, скажите на милость?

— Какая справедливость? — устало уточнила его собеседница.

— Как это какая? — пылая внутри праведным гневом, Т. взял однако себя в руки и пояснил: — Господин Н. и другие музыканты в прокуратуру жалобу написали, а вы им до сих пор зарплату не повысили!

— А, вы про это. Ну а закон, по-вашему, не надо соблюдать что ли? — спросила, в свою очередь, заместительша.

— Какой закон? — не понял Т. — Господин Н. все суды выиграл и требует. А вы не исполняете!

— Так он не об этом суд выиграл, — заметила заместительша. — Вы, может, не полностью решение читали? Сказано было уточнить критерии — мы предложили соглашение с уточненными критериями, такое же, как у всех других работников, а он индивидуальных условий хочет, максимальные проценты требует.

— Решение я читал, — строго сказал Т., перебирая любовно странички своей предыдущей статьи о жалобщике, опубликованной несколько месяцев назад. — Там сказано, что вы дискриминируете и зарплату ему должны поднять.

— Ничего такого там не сказано, — напомнила раздражающе уверенно его собеседница. — Там сказано «уточнить критерии», мы уточнили, а он не хочет подписывать. Критерии и размеры — это же разные вещи. Уж не знаем, как ему еще и объяснить, может, вы поможете?

«Еще и подлизывается, стерва. Врешь, нас не возьмешь! — злобно подумал Т. — Будет справедливость восстановлена!»

— Вы ему девять процентов стимулирующих платите, а должны 49! — ударил он хлестко фразой. — Что вы на это скажете?

— Так ведь мы учреждение бюджетное, у нас порядок определения размера оплаты труда есть, правительством установленный. Мы не можем его нарушить, — парировала заместительша. — Начальник его должен обратиться в комиссию с предложением повысить, а там уже комиссия решит. Только не можем мы сейчас такой порядок применить, потому что сначала надо повышение оклада узаконить. А оно как раз в том соглашении прописано, которое он отказывается подписать. Деньги фактически получает, а подписывать отказывается. Если ему новые проценты писать, то от старого оклада считать придется.

«Уворачиваться? Не выйдет! — Т. уже представлял новый заголовок будущей статьи, глядя на притихшего в углу жалобщика. — Мы сейчас сюда ввернем нужное словечко!»

— А что это у вас тут за двойная система оплаты труда применяется? Одним больше платите, другим меньше. Вы это бросьте! — Т. был доволен своей придумкой, притянув за уши к делу другую тему, к решению суда не относящуюся.

— Что за глупости, — засмеялась тихонько заместительша. — У нас равная оплата за равный труд. Оклады у всех одинаковые, различается только квалификация, стаж, интенсивность, качество. От того и зарплаты разные. Да и в комиссию по поводу повышения предложений от дирижера не поступало. Значит, он так считает правильным.

«Ах ты ж, зараза. Не хочешь, значит, справедливо платить? Ладно, покажу я тебе кузькину мать!» — разозлился Т., а вслух сказал грозно:

— Я вас услышал!

— Да не услышали вы меня, — устало проговорили на том конце провода, и разговор закончился.

Т., распаленный спором, тут же перезвонил директору:

— Вы собираетесь справедливость восстанавливать или нет? — без предисловий спросил он.

— Да я не против справедливости, — согласился директор. — Но если вы требуете решение суда исполнить, то мы по закону должны действовать.

— Да какой еще закон? Что вы мне мозг пудрите? Вы должны ему зарплату поднять и все! — разозлился Т. и бросил трубку.

Жалобщик в углу съежился и еще больше вжался в сиденье.

— Ничего, брат, мы их всех победим! — ободрил его Т. — Я сейчас их министру позвоню, пусть она их взгреет.

И позвонил.

Министр долго не понимала, чего от нее хотят. Потом сказала, что руководство само разберется, как по закону положено.

— Да вы что все, сговорились что ли? — Т. готов был выйти из себя после очередного бесполезного разговора. — Каких-то законов напридумывали себе неправильных, а справедливость страдает!

Утром в газете появилась статья со звучным названием «Жалобная нота», где Т. распекал и невдумчивого директора, и хитрую заместительшу, и