— Мам, я пить хочу! Дай мне скорее лимонаду! — Артуро ворвался в дом и, не выпуская мяча из рук, вбежал в кухню. — А то меня ребята ждут. Можно я…

Увидев, что матери на кухне нет, малыш на миг задумался, как быть: то ли, вымыв руки, достать кувшин с лимонадом из холодильника и налить себе самому, то ли позвать маму. Нет, лучше позвать маму! И руки тогда мыть не придется. А чего их сто раз в день мыть, если они еще не доиграли матч?

— Мам, ты где? — громко позвал он. — Я пить хочу, там такая жарища! Ма-ма! Дай мне лимонаду!

Мамы все не было, и мальчик пошел ее искать. В гостиной нет, значит, наверху. И он прямо с мячом заспешил наверх по лестнице, приговаривая на ходу:

— Вот выпью лимонаду и покажу этому воображале Билли, кто лучше забивает гол. Мам, ну где же ты?

Он поднялся наверх, заглянул к себе: может, мама убирает у него в комнате? Странно, кровать еще не убрана… Вдруг мама ушла? Нет, тогда бы она наверняка загнала его домой.

Артуро распахнул дверь родительской спальни и, увидев мать, с порога объявил:

— Мам, я хочу пить! Дай мне скорее лимонаду, и я побегу.

— Погоди, Артуро, я занята. Разве ты не видишь?

Он огляделся. Ничего себе! Вот это беспорядок! Дверцы шкафа распахнуты, кругом валяются мамины вещи — и даже на полу! А на кровати чемоданы…

— Мам, а что это ты делаешь?

— Складываю вещи, — ответила она и положила в открытый чемодан свои новые туфли на высокой тонкой шпильке. — Погоди, мне сейчас некогда.

— А мы что, едем в гости к тете Эми?

— Нет, Артуро, это я уезжаю, — с неохотой проговорила она и, взяв с туалетного столика духи и маникюрный набор, уложила в карманчик чемодана. — Ненадолго.

— Уезжаешь? А куда?

— Куда? — Она пожала плечами. — Далеко.

— Одна? — удивился он. — Без папы и без меня?

— Ну да, Артуро, без папы и без тебя. — Она начала раздражаться. — Ты останешься с папой. Тебе будет с ним хорошо.

— А когда ты вернешься?

— Не знаю, Артуро. — Она закрыла крышку и щелкнула замочками.

— Не знаешь? — растерянно повторил он. — Как это?

— Не знаю, и все! — У нее стало злое лицо. — И не надо делать такой вид. Ведь ты уже большой мальчик.

— Ты уезжаешь насовсем? — Мячик выпал у Артуро из рук и закатился под кровать. — Ты что, больше не вернешься? — допытывался он, заглядывая матери в глаза.

С минуту она колебалась, раздумывая, не лучше ли солгать, но потом твердым голосом произнесла:

— Нет, Артуро, не вернусь. Ты уже большой, так что будет лучше, если ты сразу узнаешь правду.

— Не вернешься?! — вытаращив глазенки, повторил он. — Почему?

— Потому что мне здесь плохо.

— А как же я?

— А ты останешься с папой! — сказала мать и понесла чемоданы к двери. — С отцом тебе будет лучше.

— Но я хочу быть с тобой!

— Артуро, папа скоро придет, — ее каблучки уже застучали вниз по лестнице, — а ты пока посиди дома один. Хорошо?

— Ты меня не любишь! — крикнул он.

— Нет, Артуро, я тебя люблю, — вздохнула она, остановившись внизу лестницы. — Просто я не создана быть матерью.

За окном гуднуло такси, и она шагнула к двери. Мальчик сорвался и со всей мочи побежал вниз, мать наклонилась, обняла его и торопливо чмокнула в щеку.

— Артуро, я тебя люблю, — снова сказала она. — Когда-нибудь ты все поймешь. — Она толкнула дверь и вышла.

Мальчик стоял на ступеньках крыльца и смотрел, как мать садится в машину. Когда такси двинулось с места, он не выдержал и бросился вдогонку с жалобным криком:

— Мама, мамочка! Не уезжай! Пожалуйста, не уезжай!

Но машина так и не остановилась. Такси скрылось за поворотом, а мальчик еще долго стоял, захлебываясь от рыданий, и все смотрел на пустынную дорогу.

— Какие люди! — раздался за спиной у Шейлы до боли знакомый насмешливый баритон. — Воистину тесен мир!..

Она мысленно сосчитала до десяти, обернулась — и сердце пустилось вскачь. Артур… Все такой же обаяшка, белозубая улыбка от уха до уха — хоть снимай рекламу «Колгейта», серые глаза с лукавым прищуром… Так бы и залепила пощечину по этой самодовольной физиономии!

На всякий случай Шейла засунула свободную руку в карман льняного жакета и, приклеив на лицо дежурную улыбку, приветствовала бывшего мужа:

— Арти! Какими судьбами! Отлично выглядишь! — А про себя подумала: дурной знак! Ну почему у нее всегда все не слава Богу? Нет, ну это надо же придумать — встретить своего бывшего в лифте через восемь лет после развода, причем именно в тот день, когда ей наконец обломилась выигрышная работенка!

— Спасибо, если не шутишь! Ты тоже классно выглядишь. — Он окинул ее цепким взглядом, словно сфотографировал, и небрежно заметил: — Впрочем, как всегда… А что ты здесь делаешь?

— Я здесь работаю, — как можно спокойнее ответила она и поправила выбившуюся из прически рыжую прядь. — Приезжала пообщаться с главным. Как говорится, получить ценные указания перед интервью.

— Вот как! Рад за тебя, — с ухмылкой проговорил он, остановив взгляд на распахнутом вырезе ее блузки, где у ключицы темнела родинка. — Не прошло и пяти лет, как ты превратилась в карьерную даму… Выходит, развод пошел тебе на пользу.

Спокойно, только не заводись! — собрав волю в кулак, велела себе Шейла. Не доставляй этому самовлюбленному самцу радости. Артур — большой мастак по части провокаций! Никогда не упускал случая лишний раз напомнить ей, что он, Артур Эшби, преуспевающий журналист престижного журнала, а она всего лишь практикантка. Хотя оба закончили Колумбийский университет, только Артур семью годами раньше. На журналистском поприще они и познакомились. И там же скоропостижно поженились. Как часто случается у молодых пар, брак их был бурным, но не слишком долговечным: на второй год совместного бытия любовная лодка разлетелась на куски, напоровшись на карьерные рифы, и ее осколки покоились на дне океана амбиций.

— Арти, а что ты делаешь в нашем захолустье? — с улыбкой спросила она, проигнорировав его последнюю реплику. — На кого же ты покинул свой любимый «Ньюсуик»?

Шейла собралась с духом и встретила его взгляд. Нет, ну до чего же хорош, мерзавец! Уж самой себе-то можно признаться! Не слишком высокий — всего на несколько сантиметров выше ее (по этой причине он терпеть не мог, когда она надевала туфли на высоких каблуках, потому что тогда казалась выше его ростом), но на удивление хорошо сложенный, со светло-русыми густыми и по обыкновению взъерошенными волосами, в неизменных классических джинсах и стильной замшевой куртке рыжего цвета, он не выглядел на свои тридцать шесть и не производил впечатления преуспевающего журналиста, лауреата престижных премий и все такое… Черты лица резковатые, волевой подбородок — ну прямо герой вестерна, вот только ковбойской шляпы и лихого Боливара не хватает!