Эльма Зеленжар

В цветах ночи

Пролог. Мертвый город

— Где же носит этого мальчишку?!

Старый ученый зябко укутался в плащ. Дуло с узких провалов окон и с недавно поставленных дубовых дверей: Клаудио сам распорядился установить их, чтобы зал снова не занесло песком. Вечера в Мертвом городе стали холодней, особенно для его дряхлой плоти. Осень вступала в права. Скоро зарядят дожди и бесконечные бури. Может статься, это последний вечер, чтобы спокойно покинуть Карамаргосу, не боясь угодить в шторм. Тяжело решиться на это. Он посвятил всю свою жизнь раскопкам в Мертвом городе. Он поднял из недр этих желтых песков столько свитков с бесценными знаниями предтеч, что уже сбился со счета. И теперь нужно бросить все и бежать. Сможет ли он? Большая часть его жизни позади. Уже поздно начинать с чистого листа.

Клаудио еще раз осветил фонарем высокие стены. Из ниш и альковов на него смотрели шестирукие изваяния. Джаалдары. Предтечи. Клаудио успел выкопать только этот зал величественного здания, которое назвал Первым Храмом. Здесь джаалдары некогда молились и приносили жертвы, здесь они оставили бесценные сведения о своей истории и почти идеально сохранившиеся мощи. Царь? Святой? Жрец? Уже не понять. Важнее то, что было похоронено вместе с ним.

Джаалдары были до людей и эльфов. Великий Ткач создал их по своему образу и подобию, дал ключи от всех земель и народов, знания о сотворении чудес. Они ушли в другой, идеальный мир, созданный для них Великим Ткачом, и оставили после себя руины покинутых городов и засыпанные песком библиотеки. Так считалось до недавних пор, пока рядом с Карамаргосой, буквально под ее станами, не обнаружили эту джаалдарскую колонию. Город был усыпан костями, поэтому его называют Мертвым чаще, чем его настоящим именем — Лилеон. Тысячи шестируких останков поставили Клаудио в тупик, как ревностного последователя Великого Ткача. Это подтолкнуло его к открытию. Открытию, из-за которого и нужно бежать.

Лики джаалдаров из альковов равнодушно смотрели на него с высоты своей немыслимой древности. Шорох, голоса, мерное постукивание раскопок за стенами Первого Храма казались несущественными. Клаудио без конца ходил от одной стены к другой, светил масляным фонарем, проговаривал про себя древние слова, которыми были испещрены стены. Он должен в последний раз убедиться, что был прав. Когда мальчишка вернется, Клаудио отправится в порт и отплывет в Галлу, а оттуда — кто знает. Палладия, Нелория, Ромат. Подальше от этого города.

Скрип двери. Повеяло сквозняком. Наконец-то!

— Ченте, почему так долго?

Быстрые колебания воздуха. Тень на стене. Клаудио обернулся, и в этот момент в его живот воткнулся нож. Ученый завалился на землю, цепляясь за мантию убийцы. Из темноты накинутого капюшона раздался тихий шепот:

— Простите меня…

Глава 1. Этюд в цветах убийства

Чего только не встретишь в сутолоке королевского порта. Людей со всех концов Ойкумены. Корабли из Квараны, континента Вечной Ночи, под темно-синими парусами с серебряными узорами паутины. Моряки, купцы, стражники, карманники, гулящие девки и нотариусы — кипящий рыбный суп из цветов, криков и запахов.

Едва лишь Терций Веласко сошел по трапу «Беглянки Розы» и окунулся в суматоху королевского порта, как почувствовал: он скучал. На мертвом острове лишь чайки и редкие рыбачьи деревни, запах гниющих водорослей и шум океанской волны, а здесь — торжество жизни.

Он, от природы высокий, возвышался над толпой, как темноволосая башня, увенчанная шляпой с узкими полями. Тело заковано в черный бархатный колет. Высокий воротник так туго стискивает шею, словно вот-вот отсечет голову. Короткий плащ на одном плече струится красивыми складками. Память о былой роскоши. Если б не золотые руки Бонамико, его слуги, то одежда давно бы превратилась в ветошь. Изгнание ударило по его мошне куда сильнее, чем по гордости. Он научился жить скромно и довольствоваться малым. Восемь последних лет он сидел на голой скале посреди океана, изучал древние руины джаалдаров на архипелаге Ожерелье Приски, писал заметки об образе жизни островных иста — потомков и наследников джаалдаров. Терций и сам был из иста, только родился и вырос в королевстве Онте, прямо здесь, в Карамаргосе, так что он считал себя онтейцем. До тех самых пор, пока ему не указали на его место, и он не отправился на родину предков.

Чем иста отличаются от людей? Да практически ничем. В среднем они более долговязые, чем люди, но бывают у них и особенные приметы. Терций как раз обладал такой. У него было три руки, две из которых — левые. Обе прекрасно функционировали, если нужно поставить росчерк на бумаге или воткнуть вилку в блюдо, но привлекали слишком много внимания, поэтому Терций привык носить плащ на левой стороне. Другой особенностью иста был долгий век жизни, почти равняющих их с эльфами, и врожденные магические способности, которые, однако, были не всегда полезны. От своих бы Терций с большим удовольствием отказался.

— Амико, распорядись насчет поклажи. — Терций обернулся к невысокой юношеской фигуре за спиной, что куталась в необъятный серый плащ, словно больной проказой. — И можешь больше не прятаться.

Амико, за восемь лет привыкший ходить только с глухим капюшоном на голове, наконец откинул его и начал распоряжаться звонким мальчишеским голосом. В Карамаргосе никого не удивить сиреневыми глазами и волосами, мраморно-белой кожей. В Карамаргосе каждый пятый на улицах — гомункул, искусственный человек, созданный служить истинным людям. Великое алхимическое достижение, унаследованное у джаалдаров и поставляемое Карамаргосой во все уголки Ойкумены. Кому нужны жаждущие свободы рабы или ропщущие крестьяне, когда есть гомункулы — идеальные, беспрекословные слуги?

Терций проследил на Бонамико внимательными черными глазами. Когда-то ему подарила этого мальчика особа столь высокого полета, что отказаться от подарка было равносильно смертному приговору. «Он создан специально для тебя, — сказала дарительница, — и он послужит тебе верой и правдой». С тех пор не было ни дня, чтобы он пожалел о своем приобретении. Особенно остро это проявилось в изгнании. Амико стал ему другом и отдушиной, когда весь мир отвернулся.

Топот кованых сапог по дереву, и вот к «Беглянке Розе» подбежал отряд гвардейцев в цветах главного жреца.

— Господин Веласко? Господин Молина ожидает