Сергей Катканов

Размытый след галактики иной

Хижина дяди Янга

Прочитав пару тысяч книг, трудно надеяться на встречу с книгой, которая станет открытием и потрясением. И вдруг это происходит. «Хижина» Уильяма Пола Янга — книга, которой просто не может быть. Ничто в современной литературе её не предвещало. Кто бы рискнул так ярко и яростно встать на защиту Бога? Кто бы смог это сделать на таком блестящем интеллектуальном уровне, который к тому же сочетается с удивительной духовной глубиной? У кого хватило бы дерзости говорить от лица Бога? Где тот мастер, который сумел бы так тонко вплести нити сложнейшего религиозно-философского построения в изысканную художественную ткань? И всё это Янг. Теперь уже невозможно жить, делая вид, что его «Хижины» не существует.

Эта книга восхищает. И смущает. Завораживает. И возмущает. Вызывает желание всем посоветовать её прочитать и одновременно — желание спрятать её и не показывать никому. Как надо понимать «Хижину» с точки зрения ортодоксии? Ответ на этот вопрос требует серьёзной богословской подготовки и тонкого чутья на Истину. Не претендуя на обладание этими редкими качествами, всё же рискну высказать некоторые соображения. Отвечу, так сказать, дерзостью на дерзость.

Итак, человек провёл два дня в обществе Святой Троицы, общаясь попеременно с её ипостасями. Бред или нет? Для безрелигиозного сознания, конечно, бред, в лучшем случае — метафора. Фэнтези. Но христианское сознание воспринимает это как реальность высшего плана бытия. Для них это сказка, для нас — вполне настоящий мир, в который мы стремимся. Что, к примеру, фантастического в хождении по воде? Апостол Пётр ходил по воде, у него правда не здорово получалось, но всё-таки. А что невозможного в том, что человек явственно увидел свою погибшую дочь, и это было не сонное видение, не призрак, а именно она, настоящая? Любой христианин знает, что это возможно. Мы, видите ли, живём немного в другом мире по сравнению с атеистами, точнее — у нас на один мир больше. Но вот так, чтобы с Богом кофе выпить, да поговорить запросто — кажется это и для христианина фантастика? Вот всяком случае, в истории Церкви такие факты не описаны. Иногда люди встречались со святыми, давно покинувшими этот мир, но ведь не с Богом же. Но не торопитесь воспринимать это, как кощунство. Для Бога нет ничего невозможного. Если Он захочет устроить для кого-нибудь такую встречу, Он это сделает, препятствий не возникнет.

Русского человека может передёрнуть от того, что Бог-Отец предстаёт в образе толстой негритянки, но это опять же не кощунство, а всего лишь американизм, то есть преломление религиозной Истины через национальное сознание. Образ Сарайю, то есть Святого Духа, во всяком случае художественно очень интересен, а говорить о точности этого образа бессмысленно. Образ голубя — не точнее. К янговскому Иисусу мы ещё вернёмся, а пока — о главном.

Что самое главное в христианстве? Разве мы когда-нибудь не знали, что любовь? И знали, и забывали, и неправильно понимали, и это уходило куда-то на периферию нашего сознания. Истина не нуждается в обновлении, потому что она вечна, но наше понимание Истины нуждается в обновлении очень часто и даже как правило. Янг актуализирует вечные истины на языке доступном современному человеку, к тому же — в интересном художественном контексте, а это суперважно.

Бог в «Хижине» говорит: «Я живу в состоянии безграничного удовлетворения, и это Мой обычный способ существования… Мы создали тебя, чтобы ты разделил с Нами всё это…». «С самого начала Моей целью было, чтобы Я пребывал в тебе, а ты — во Мне… в самом центре Нашей любви». «У меня нет любимцев… Я люблю тех, на кого сержусь, так же сильно, как и тех, на кого не сержусь».

Эти слова вполне корректно отражают содержание ортодоксального христианского богословия. Бог на самом деле любит каждого из нас так, как если бы он был у Него единственным. Бог на самом деле одинаково любит и грешников, и праведников. Бог на самом деле создал человека для радости, для счастья, которые можно обрести только «в самом центре» любви Бога. И рецепт человеческого счастья, действительно, таков, как об этом пишет Янг: чтобы Бог пребывал в человеке, а человек пребывал в Боге. И дальше Янг абсолютно прав, когда приписывает Богу такие слова: «Мне нет необходимости карать людей за грехи. Грех уже сам по себе наказание, которое пожирает изнутри». Действительно, Бог никогда и никого не наказывает, просто удаляясь от Бога и выбирая жизнь во грехе, мы сами себя подвергаем страданиям, но и в этом случае Бог делает всё для того, чтобы нас спасти, то есть избавить от страданий, насколько это возможно, не лишая нас свободы.

Как важно верующему человеку помнить, что Бог — не каратель, а любящий Отец, Который делает всё для того, чтобы каждому из нас было хорошо. То, о чём пишет Янг, это и есть ортодоксия, то есть учение Святой Соборной Апостольской Церкви. Но почему тогда главный герой «Хижины» Макензи говорит Богу: «Ты абсолютно не соответствуешь представлениям о Тебе». Чьим представлениям? К примеру, моим, то есть, надеюсь, ортодоксальным, представлениям о Боге, то что пишет Янг вполне соответствует. По книге Мак учился в семинарии, так фиговая же это семинария, если, встретившись со святоотеческим учением, её выпускник смотрит на него, ошалело выпучив глаза, как баран на новые ворота. Но это старые ворота. Точнее — древние. Ещё точнее — вечные.

И вот тут возникает первая опасность с восприятием книги Янга. Люди, имеющие о христианстве весьма туманные представления, составленные в основном из сплетен злых старух, могут принять «Хижину», как новое откровение о Боге. Дескать, вот наконец-то мудрый автор открыл нам правду о любви Бога к людям, на самом деле всё не так, как нам говорили. Не таким ли восприятием и обусловлен фантастический успех книги? Продать 5 млн экземпляров за год — это вам не фунт изюма. Так и до появления «янгизма» недалеко. Как бы нам предложили модернизированный вариант христианства. На самом деле в том, что пишет Янг о любви, никакого модернизма нет. В этой части он вовсе не пророк, а популяризатор, причём — блестящий, так что поклонимся ему до земли. Вот только боюсь, что Янг и сам считает свою теорию новым словом о Боге, даже не догадываясь, что всё это