Морис Кейн

ТЮЛЕНИ, КОТИКИ И Ко

Осенним утром 1939 года бравого шведского рыбака по имени Петрюк Нордлунд осенила идея. Чиновник морского ведомства, к которому он прибежал поделиться, оправившись от первого шока, тут же снял трубку и позвонил своему министру. Только что началась война. А идея Петрюка ни много ни мало гарантировала Швеции, стране, как известно, морской, безопасность от немецких подводных лодок!

Через неделю министр поручил профессору Вальдемару Фаллениусу, директору Стокгольмского института психотехники, изучить строго конфиденциально, прямо скажем, не банальный проект. Секретным оружием, изобретенным гениальным рыбаком, должен был стать… тюлень! Идея состояла в следующем: превратить зверя в магнитную мину с наводящейся головкой. Скромно и гениально. Стоило только подумать. В принципе превратить тюленя в магнитную мину можно: не так уж трудно прикрепить к его телу заряд взрывчатки со специальным капсюлем-детонатором. Вот только с наводящейся головкой получалась неувязка: тюленей надо было выдрессировать бросаться на подлодку.

— Для этого мне нужны тюлени, — твердо сказал профессор Фаллениус. — И подводная лодка.

Рыбаки наловили тюленей. Военно-морской флот передал под расписку 1 (одну) субмарину. Собранный инвентарь поместили в бухту и закрыли ее сеткой, чтобы стажеры не разбежались.

Всякая дрессировка состоит в выработке у зверей условных рефлексов с помощью системы питания. Таким образом, задача сводилась к тому, чтобы сделать подлодку аппетитной для тюленей. Большую партию селедки превратили в пасту и ею обмазали с киля до перископа грозную боевую единицу.

Уже через несколько дней профессор ходил именинником: при одном виде военно-морского лакомства тюлени мчались к нему как один!

К несчастью, если наводящаяся головка функционировала без осложнений, вторая часть изобретения сильно хромала. Тюленям была противна мысль превращаться в магнитную мину. Любая попытка прикрепить к ним взрывчатку встречалась в штыки. Если же им удавалось надеть ошейник, к которому был прикреплен заряд, тюлени упрямо отказывались лезть в воду; а уж плыть к субмарине их нельзя было заставить ни за какие коврижки.

В довершение профессора Фаллениуса ждал горький сюрприз. Когда стажерам стали являть подлодку без аппетитной обмазки, они стойко игнорировали ее. Становилось ясно, что вражеские подводные корабли необходимо наделить селедочным запахом, иначе дело не пойдет. Разочарованный профессор вернул свободу экспериментальным тюленям и отправил восвояси подводную лодку. Больше на этой идее не настаивали. По зрелому размышлению морское министерство отказалось от придумки Петрюка.

Хотя эта курьезная затея и потерпела полное фиаско, она позволила тюленям лишний раз продемонстрировать свои великолепные способности: тюлени преследовали лакомую субмарину на восьмидесятиметровой глубине и выныривали добрых полчаса спустя без малейших признаков газовой эмболии.[1] Как это им удавалось? Точно неизвестно. У тюленей ведь тоже свои секреты.

Например, когда тюлень плывет по поверхности, его сердце бьется с частотой 160 ударов в минуту. Но вот он ныряет, и ритм замедляется почти в десять раз. Кровообращение в организме тоже меняется. Поглощение кислорода достигает едва одной пятой нормального объема. Когда же он поднимается на поверхность — все в прежнем порядке.

Однако, когда называешь все эти цифры, надо уточнить, о каком тюлене идет речь. И вообще идет ли речь о тюлене!

Дело в том, что для широкой публики тюлень — это элегантный зверек с блестящим ракетоподобным туловищем и тоненькими вильгельмовскими усами, который жонглирует в цирке шаром и лает нечто похожее на «браво». Ошибка! Ластоногого клоуна зовут морской лев; к тому же он самый маленький отпрыск в семействе — калифорнийский морской лев, или иначе залоф. Очаровательный залоф — лишь один из сотни представителей этого удивительного водоплавающего семейства, где соседствуют друг с другом морские львы и морские медведи, бородатые тюлени и моржи, морские волки, тюлени-краболовы, морские собаки, коровы и леопарды, тюлени-монахи и морские слоны. Всю эту братию зоологи объединяют в орден ластоногих.

Этот отряд хищных млекопитающих покинул сушу в незапамятные времена.

Ластоногие кузены сгруппировались в два основных семейства, рассортированные на множество подвидов: котики и тюлени. Между ними вклинилась третья, более скромная семья, — моржи. Различие между ними бросается в глаза. У котиков длинная шерсть, висящие уши; плавают они с помощью «рук». Тюлень — гладкошерстный, безухий, плавает с помощью «ног». Что же касается моржа, стоит только взглянуть на эту тушу длиной в пять-семь метров, на его усатую физиономию и два торчащих бивня, чтобы узнать его, не спрашивая паспорта.

Итак, мы говорили, что ластоногие представляют собой промежуточную инстанцию между земными млекопитающими и сугубо водными — такими, как кит; котик, например, последний по времени покинувший твердь, все еще тянется к земле, а тюлень уже окончательно спрятал концы в воду.

Котик облачается в великолепную шкуру, из-за которой получил прозвище морского медведя. Его длинные «руки» работают в воде по тому же методу, что и у антарктических пингвинов. На земле же он двигается с помощью странных телодвижений.

Тюлень, одетый в гладкую, безволосую шкуру, скорее тяготеет к рыбам. Свои ультракороткие передние конечности он сохранил разве что на память о земле. Когда он плывет, то сверху напоминает человека в мешке, откуда торчат лишь голова и ступни ног. Двигается он с помощью раздвоенного хвостового плавника. Эта сложная техника дает на практике блистательные результаты.

Однако на суше эта легкость исчезает. Котик передвигается нелепыми скачками; тюлень тащится на брюхе, кое-как помогая себе передними культяпками. Короче говоря, на суше им крайне неудобно, и они вылезают туда, как мы увидим, в случае, ну, совсем уж крайней необходимости.

Не очень далеко ушедший от своих земных сородичей, котик размножается на суше. Тюлень, за редким исключением, предпочитает для этих целей воду. Результат: любовь тюленя проходит тихо и мирно, по-водному; котики же сбиваются в кучу и дерутся смертным боем.

Поскольку почти весь год котики всех мастей разбросаны — самки в одной стороне, самцы в другой — по безбрежным просторам океана, разделенные сотнями, если не тысячами, километров, им пришлось принять систему ежегодных свиданий в строго определенное время и в строго определенных местах.

Девять месяцев кряду котик плавает и ловит рыбу вдоль американских и азиатских берегов в стаде своих ровесников одного пола. Дорогой ему случается встретить других самок и самцов, но игнорирует он их так, как будто бы это вульгарные тюлени. Однако, когда подходит лето, в котиков вдруг вселяется страсть к путешествиям. Стрелка таинственного компаса безошибочно указывает куда-то на север. Но они не поплывут к какому попало берегу. Нет. Они совершенно точно знают, что должны прибыть, скажем, на острова Прибылова в Беринговом