* * *

Англия, 1814 год

Эмма Банкрофт почти в совершенстве овладела искусством подпирания стен. Всякий раз, принимая приглашение на прием, что бывало нечасто, она не упускала возможности отточить свое мастерство. Сегодня вечером ей представился еще один шанс.

Прислонившись к стене деревенского бального зала и потягивая изрядно разбавленный водой пунш, Эмма наблюдала за собравшимися. Удивительно, но, несмотря на зябкую ветреную погоду, зал был полон. Эмма думала, что большинство благоразумно предпочтет остаться дома, у теплого камина, вместо того чтобы рядиться в муслин и шелк, но длинный узкий зал был буквально забит смеющимися и болтающими людьми, облаченными в роскошные наряды.

Больше всего на свете Эмма сейчас хотела очутиться дома, у камина. Это не значило, что приемы ее совсем не привлекают. Что может быть интереснее, чем наблюдать за людьми? Ей нравилось стоять у стены и прислушиваться к разговорам, рисуя в воображении жизнь этих людей и гадая о тайнах, скрывающихся за их улыбками и светской болтовней. Это было все равно что читать захватывающую книгу.

Однако сегодня Эмма оставила дома, в библиотеке Бартон-Парка, интересную книгу. А еще ее ждал там щенок по кличке Мюррей. Недавно Эмма открыла для себя увлекательный мир ботаники, затмивший собой ее прежние увлечения – елизаветинскую архитектуру и возделывание чая в Индии. Эмма постоянно находила новые темы для самообразования, в настоящее время все ее внимание было отдано растениям. Старая пыльная библиотека, принадлежавшая некогда отцу, скрывала множество удивительных тайн.

В такой вечер, как сегодня, когда в оконные стекла стучит холодный дождь, лучше всего уютно свернуться клубочком в кресле у камина, с чашкой горячего чая и книгой. И чтобы рядом лежал щенок. Но Джейн, сестра Эммы, обычно с удовольствием проводившая вечера в узком семейном кругу, сегодня настояла на выходе в свет. Она даже извлекла из сундука свои роскошные лондонские наряды.

– Я плохая сестра, раз позволяю тебе жить как отшельница, Эмма, – сказала Джейн, держа в руках воздушное светло-голубое шелковое платье. – Тебе всего шестнадцать, и ты такая красивая. Ты должна танцевать, флиртовать с поклонниками и… словом, делать все, что нравится юным красивым леди.

– Мне нравится сидеть дома и читать, – запротестовала Эмма, но вынуждена была признать, что платье и в самом деле прелестно.

Уж во всяком случае, лучше, чем ее традиционный наряд – слегка вылинявший муслин, передник и крепкие грубоватые ботинки. Впрочем, в этом одеянии очень удобно копаться в земле. Джейн позволила сестре надеть жемчужное ожерелье, принадлежавшее когда-то их матери, но Эмма все равно предпочла бы остаться дома.

Или отправиться на охоту за легендарными сокровищами Бартон-Парка, на поиски которых отец потратил почти всю свою жизнь. Но Джейн не обязательно знать об этом. Ей и так забот хватает.

– Я знаю, тебе нравится проводить время дома, в этом-то и вся проблема, – сказала Джейн, роясь в шкатулке в поисках иголки и нитки, чтобы подогнать платье Эмме по фигуре. – Но ты взрослеешь. Мы не можем вечно жить так, как сейчас.

– Почему не можем? – возразила Эмма. – Мне нравится наша жизнь, ты и я, и наш дом. Мы можем делать все, что захотим, и не беспокоиться о…

Об ужасной школе, где заносчивые девчонки смеются и сплетничают, а учитель танцев пристает к Эмме в полутемных коридорах. Какой одинокой она чувствовала себя там. Ее отправили в школу, когда мать умерла, а Джейн вышла замуж за Хейдена, графа Рэмси. Эмма никогда не рассказывала сестре о том, что ей пришлось пережить. Она вообще никого не собиралась посвящать в свои тайны. В особенности ей не хотелось рассказывать о своей глупой девчачьей влюбленности в симпатичного учителя танцев, этого гнусного человека, воспользовавшегося ее чувствами, чтобы поцеловать в темноте… он хотел большего, но Эмме, к счастью, удалось убежать. Этот случай навсегда отвратил ее от мужчин.

Эмма заметила искорку беспокойства в глазах Джейн, улыбнулась и взяла сестру за руку.

– Конечно, мы должны поехать на бал, Джейн, ты совершенно права, – сказала она, принужденно рассмеявшись. – Должно быть, ты очень скучаешь здесь со мной и моими книгами после роскошной жизни в Лондоне. Мы поедем на бал и как следует повеселимся.

Джейн рассмеялась, но в этом смехе Эмма уловила нотку печали. Эта печаль незримо присутствовала с тех самых пор, как три года назад Джейн привезла сестру в Бартон-Парк. За все это время муж Джейн ни разу не переступил порог их дома. Эмма не знала, что произошло между Джейн и ее мужем в Лондоне, и не собиралась расспрашивать сестру, тем более не хотела прибавлять ей забот.

– Моя жизнь в Лондоне вовсе не была роскошной, – сказала Джейн, – и я ничуть не сожалею, что оставила ее. Но у тебя, Эмма, все впереди, совсем скоро тебе нужно будет выезжать в свет. Деревенское общество, правда, не слишком обширно, но это только начало.

Как раз этого Эмма и боялась… того, что скоро придет ее очередь предстать перед светским обществом и она непременно опозорится. Она слишком импульсивна и понятия не имеет, как справиться с этим.

И вот Эмма стояла у стены, наблюдая и отпивая маленькими глотками пунш, стараясь не испачкать прелестное платье, что одолжила ей Джейн. Перед самым отъездом из Бартона Эмма на мгновение взглянула в зеркало и не поверила своим глазам. Это была не она. Джейн уложила ее белокурые вьющиеся волосы в красивую прическу и украсила ее лентами. На шее Эммы сияло жемчужное ожерелье матери. Разглядывая свое отражение, она вынуждена была признать, что выглядит гораздо лучше, чем со своей обычной косой и в стареньком муслиновом платьице.

Местные молодые мужчины, кажется, тоже так считали. Эмма заметила группу у окна: крепкие, здоровые, краснощекие деревенские парни, облаченные в свои лучшие сюртуки и галстуки, глазели на нее и перешептывались. Вот уж этого ей хотелось меньше всего. Эмме вполне хватило мистера Милна, любвеобильного учителя музыки из школы. Она отвернулась и притворилась, что внимательно наблюдает за танцующими.

Неподалеку, у столика с прохладительными напитками, она заметила Джейн. Рядом с сестрой, спиной к Эмме, стоял высокий джентльмен в строгом темно-синем сюртуке. И пусть этот вечер не был лучшим в жизни Эммы, она обрадовалась, увидев улыбку на лице сестры.

Джейн редко упоминала своего отсутствующего супруга и почти не говорила о своей лондонской жизни, но благодаря газетам, которые Эмма читала в школе, она всегда была в курсе того, как жила сестра. Она вела блестящую светскую жизнь. В Бартон-Парке не было ничего блестящего, и, хотя Джейн уверяла, что совершенно довольна нынешним образом жизни, Эмма не переставала задавать себе вопросы и беспокоиться.

Сегодня вечером Джейн улыбалась, даже смеялась, ее темные волосы блестели в свете свечей, а воздушное лиловое платье из муслина и кружев было прелестно. Высокий джентльмен что-то сказал, Джейн покачала головой и, улыбнувшись, показала на Эмму. Мужчина обернулся, и Эмма невольно выпрямилась.