Евгений Лукин

Эпидемия

© Оформление: ООО «Феникс», 2023

© Текст: Евгений Лукин, 2023

© Иллюстрации: Игорь Приходкин, 2023

© В оформлении обложки использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com

Рядовой Леший

Глава 1

Приняли мы с Лёхой Лешим второй самосвал, прилегли на мелкий теплый щебень, раскурили одну «приму» на двоих. Лежим, смотрим в небо. В азиатское, серое от зноя небо.

— А знаешь, — задумчиво признался он вдруг, — я ведь и впрямь леший…

Шел 1974 год. Смартфонов в ту пору еще не изобрели, библиотеки в дивизионе не было, телевизор «деды» нам после отбоя смотреть запрещали, вот и приходилось развлекать друг друга небылицами. Роль рассказчика обычно доставалась мне. Лёха — тот больше молчал да слушал. А тут, глянь, и сам до байки дозрел!

— Нечистая сила, что ли? — понимающе ухмыльнулся я.

— Ага…

— Как же тебя в армию забрали? Или теперь и леших гребут?

— Да тут, видишь, какое дело… — сказал он, покряхтев. — Подстерегли меня однажды двое наших…

— Каких это ваших?

— Н-ну… леших…

— Та-ак… И что?

— Отметелили, связали и бросили. Прямо там, на опушке…

Я докурил по-честному до половины и отдал сигарету Лёхе.

— Вот суки! — посочувствовал я. — А с чего это они?

Ответил не сразу, затянулся неспешно пару раз.

— Да я у них салабоном считался. Ста лет еще не исполнилось…

— Гляди-ка! Выходит, в лесу тоже дедовщина?

— А то нет, что ли? — хмуро отозвался он. — Связали, оставили… День лежу, второй лежу…

— Погоди, не выбрасывай! — всполошился я. — Там еще затяжки на две!

Вынул из панамы иголку, отобрал чинарик, наколол его сбоку (пальцами-то уже не ухватишь), поднес ко рту.

— Лежу, — повторил Лёха еще мрачнее. — Ну все, конец мне, думаю…

Последняя затяжка опалила губы.

— Погоди, — перебил я, стряхнув с иголки огонек и отправив ее на место. — Как это конец? Лешие разве не бессмертны?

— Да так, знаешь… Если обездвижить надолго, деревенеть начнет, усыхать…

— Окаменелостью, что ли, станет?

— Нет. Не окаменелостью. Корягой. Я ж говорю: деревенеет…

— Насовсем, или…

— Бывает, что и насовсем.

С невольным уважением покосился я на рядового Лешего. Не ожидал я от него столь грандиозной, а главное, столь подробной и достоверной залепухи.

Честно сказать, в карантине он казался мне обычным деревенским валенком. А потом, когда нас уже в дивизион распределили, — то ли привык я к нему, то ли сам Лёха схватывал все на лету, но и речь у него стала посложнее, и фантазия, как видим, разгулялась. Ну да с кем поведешься…

— Так чем дело кончилось?

— Повезло мне! Смотрю: идет через опушку парень. Грустный такой, башка стрижена… Окликнул я его. Помоги, говорю, добрый человек, развяжи… Что хочешь для тебя за это сделаю!

— А он?

— Спрашивает: ты кто? Леший, говорю. А он мне: да нет, это я Леший.

— Та-ак…

— Ну фамилия у него была — Леший!

— Да я понял. Развязал он тебя?

— Развязал. Теперь, говорю, проси что хочешь. А у него, слышь, глазенки вспыхнули. Отслужи, говорит, за меня в армии! Я, конечно, прибалдел сперва, потом прикинул, думаю: ну а что? Два года — это ж не двадцать пять лет! Это раньше при царе четвертак служили. Скорчил его морду, забрал паспорт — и на призывной пункт. Так вот сюда и попал…

— Лёха… — выговорил я с восхищением. — Слушай, Лёха… Как дембельнешься, начинай романы писать. Большие деньги заработаешь… Нет, кроме шуток…

Тут я заметил, что рядовой Леший не слушает. Вернее, слушает, но не меня.

— Лежи не двигайся, — тихо предостерег он.

Я приподнялся на локте и оглядел окрестности. Чуткий Лёха, как всегда, не ошибся: со стороны радиотехнической батареи к нам приближалась опасность в лице рядового Горкуши. Сапоги у рядового гармоникой, рукава закатаны по локоть, бляха ремня сияет в области детородных органов, тулья панамы промята на ковбойский манер.

Я встал. Не на вытяжку, понятно (это уж было бы чересчур), но и оставаться в горизонтальном положении также не стоило.

— Ну не падлы, а? — плаксиво вопросил рядовой Горкуша, подойдя вплотную и устремив на меня синие горькие — под стать фамилии — глаза.

— Так точно! — отрапортовал я. — Падлы, товарищ старослужащий!

А сам все ломал голову: почему это он до сих пор не обратил внимания на лежащего рядом Лёху?

— «Дедушку»! — трагически вскричал рядовой Горкуша. — «Дедушку» во внутренний наряд! Дневальным! На тумбочку! Со штык-ножом!.. Это что?

— Бардак, товарищ старослужащий!

— Кровь пьют шлангами! Хрящ за мясо не считают!

— Так падлы же!.. — истово поддакнул я.

И смягчился рядовой Горкуша, подобрел.

— Ну ты все понял, да? — уточнил он на всякий случай.

Полагаю, выражение глубокого искреннего горя оттиснулось на моих чертах вполне убедительно.

— Так точно, понял! А заменить не смогу. Заступаю в караул. Первый раз.

Рядовой Горкуша был потрясен услышанным. Даже снял зачем-то панаму. Костлявый, кадыкастый, бледный, какой-то весь вывихнутый, стриженный под ноль… Огляделся в поисках другой жертвы. Но нет, никого не видать. Кругом поросшие верблюжьей колючкой унылые серо-зеленые бугры, да белеет вдали бетон пятого капонира.

— А где этот… Леший?

Я осторожно покосился на Лёху. Тот лежал неподвижно и смотрел на меня. «Молчи», — прочел я в его глазах.

— Был здесь… — осторожно соврал я. Впрочем, почему соврал? Действительно ведь был здесь. И есть.

— А теперь где?

В недоумении я развел руками:

— Лопата — вот…

Лопата валялась в полуметре от Лёхи.

— Найду — дыню вставлю, — кровожадно пообещал Горкуша. — Поперек!

Нахлобучил панаму и двинулся сердито-расхлябанной походкой в сторону стартовой батареи. Рядового Лешего он там, разумеется, не встретит. А значит, стоять на тумбочке со штык-ножом суждено рядовому Клепикову — он сейчас возле курилки верблюжью колючку вырубает.

Лёха тем временем шевельнулся.

— Говорил же: лежи не двигайся… — упрекнул он.

— Как это ты?..

— Молча!

— Да я заметил, что молча… Ты что, глаза отводить умеешь?

Лёха вздохнул:

— Когда-то умел…

— Эх ни хрена себе! А сейчас это что было?

— А сейчас, видишь, замереть пришлось. Вот если бы в лесу… Там хоть пляши — никто не заметит. А тут чуть шевельнулся — вмиг углядят!

— То есть в лесу, значит, попроще…

— Ну а как же!

— А ты не из цыган, Лёх?

— Из леших я…

Тут со стороны солдатского городка подкатил третий самосвал — и взялись мы снова за лопаты.

* * *

С этого дня мы с Лёхой как бы поменялись ролями: уж больно показалась мне