Хвостов! Давыдов! Будьте

Ввек славными и вы!

Г. Державин

Давняя история жизни и дружбы двух героев моего рассказа сегодня почти забыта. А зря! Ведь по обилию невероятных приключений, увлекательнейших путешествий, жестоких сражений она вполне могла бы стать сюжетом десятков романов и кинолент.

Говорят, что император Александр Первый, слыша их фамилии, сразу же раздраженно спрашивал:

– Ну что опять натворили эти сорвиголовы?

А натворили они за свой недолгий век на самом деле немало.

Где только не разворачивались события: на просторах Балтийского моря и Тихого океана, в боях со шведским флотом и индейцами-колошами в лесах Финляндии и чащах Аляски, на курильских скалах и в сибирской тайге! Дуэли и боевые ордена, схватки с разбойничьими шайками и тюремные остроги, корсарские набеги и монарший гнев – всего там было с избытком! О героях этого рассказа ходили легенды, поэты слагали им оды, они были кумирами молодежи и сущим бедствием для начальства. А сколько вокруг них было и осталось неразгаданных и по сей день тайн и загадок! И сейчас еще деяния двух друзей отдаются гулким эхом в большой политике России…

Но видимо, уже настала пора поговорить и о самих героях. Итак, мой рассказ пойдет об офицерах российского флота Николае Хвостове и Гавриле Давыдове.

Я держу в своих руках старую книгу. Книга с незапамятных времен хранится в нашей редакционной библиотеке журнала «Морской сборник». Это дневник Гавриила Давыдова «Двухкратные путешествия в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова писанное сим последним» с «преуведомлением» вице-адмирала Шишкова. Толстая и грубо шероховатая бумага, на такой печатали книги триста лет назад. На титульном листе надпись «Санкт-Петербург в Морской типографии в 1810 году». Перелистываешь страницы и окунаешься в события давно минувшей эпохи…

…В мае 1790 года в Кронштадте царила суматоха. По слухам вот-вот должен был появиться шведский флот, чтобы в решительной атаке на эскадру адмирала Круза, попытаться переломить ход русско-шведской войны и пробиться к Петербургу.

Одеваясь в полотно парусов, русские корабли спешно вытягивались на внешний рейд.

Вице-адмирал Круз лично объезжал шлюпкой эскадру, готовя ее к решительной схватке. На крепостных фортах у заряженных пушке денно и нощно дежурили канониры с зажженными пальниками. На плацу Морского Корпуса в строю под знаменами весь состав до самых младших рот. Офицеры при орденах и шпагах. Директор корпуса Голенищев-Кутузов кричал зычно:

– Враг стоит у стен кронштадтских! Отечество требует пасть, но не отступить! Пришел и ваш чред! А потому кадеты пойдут на крепостные стены, а господа гардемарины производятся высочайшим указом «за мичманы» и направляются по кораблям!

Ответом на речь адмирала было дружное «ура». Тотчас после роспуска строя гардемарины отрядили дворников и сторожей за праздничной выпивкой и закуской. «За мичмана» – это еще и не мичман, но уже и не гардемарин. Предлог «за» выпускников Корпуса не смущал, главное, что они буквально завтра будут в бою. А остальное наверстается!

Среди определенных в виду особых обстоятельств в «за мичмана» был и юный Николенька Хвостов.

Уже через несколько дней пришлось ему с сотоварищами полной мерой хлебнуть лиха в двухдневном яростном Красногорском сражении. Истекая кровью, эскадра вице-адмирала Круза отбила все атаки шведов, а затем, когда с запада подошла Ревельская эскадра Чичагова вообще погнала противника в выборгские шхеры.

Через месяц новее сражение в Выборгской бухте. Ожесточение было настолько велико, что на кораблях потоки крови напрочь забивали палубные шпигаты.

На войне мужают быстро, вот и Николенька Хвостов уходил на войну мальчиком, а вернулся пытанным огнем и штормами морским волком.

Николай Александрович Хвостов родился в 1776 году в семье статского советника Александра Ивановича Хвостова и Катерины Алексеевны Хвостовой, урожденной Шелтинг. В семилетнем возрасте Колю определили в Морской кадетский корпус, а в четырнадцать он уже сражался «за мичмана». За храбрость в Выборгском сражении Хвостов был награжден золотой медалью «За победу на водах Финских» и произведен в долгожданный мичманский чин.

По окончании шведской войны Николай четыре года непрерывно плавает на эскадрах у английских берегов и голландских. Россия уже вступала в полосу наполеоновских войн. Время было лихое. На шатких корабельных палубах рождалось новое поколение русских моряков, тех. Кому в самом скором времени предстояло явить Андреевский флаг на всех морях и океанах. Лейтенанты Крузенштерн и Головнин, Лисянский и Хвостов – птенцы моря Балтийского, будущие герои великих морских походов…

Хвостов, по описаниям современников, имея средний рост и посредственную силу, «соединял в душе своей кротость агнца и пылкость льва».

Во время многомесячных крейсерств и произошло знакомство лейтенанта Николая Хвостова с только что окончившим Морской корпус мичманом Гаврилой Давыдовым. Первый к тому времени был уже вахтенным начальником на 74-пушечной «Иануарии», второй состоял при нем вахтенным офицером. Наверное, именно тогда во время долгих томительных вахт и родилась эта удивительная дружба.

Давыдов был совсем еще молодым восемнадцатилетним мичманом, только в 1798 году окончившим Морской корпус. Вот как описывает его вице-адмирал Шишков в своем «преуведомлении»: «Он (Давыдов – В. Ш.) в самой юности отличался не только особенною остротою, но и чрезвычайным прилежанием, приобрел немалые знания в математике и словестных науках, почему из представленных в том году к производству в офицеры пятидесяти или шестидесяти человек найден по достоинству первым. Он был довольно высокого роста, строен телом, хорош лицом и приятен в обхождении; предприимчив, рассудителен и смел. Нравом вспыльчив и горячее Хвостова, но уступает ему в твердости и мужестве. Он одарен был живостью воображения и здравым рассудком, имел острый и примечательный ум. Много читал и любил увеселения, беседы и общества, однако ж, охотно оставлял их для несения трудов и подвигов; неустранялся от забав и гуляний, однако ж, находил время упражняться и писать дельное и шуточное».

Дневник Хвостова, относящийся к этому времени не только очень интересен, но и поучителен. Хвостов начал вести свои дневники еще с молодых лет, и, в частности, называет его довольно интересный дневник плавания в Англию в 1799 году. Он пишет о вахтенной службе, о круге своего чтения. Читает «Аноиды» Карамзина и «какого-то Евгения» – то ли повесть Измайлова, то ли комедию Бомарше, переведенную на русский в 1770 году. Хвостов делает выписки из сочинений прусского короля Фридриха Второго.

Любопытный нюанс: не отказываясь от горячительных напитков и офицерских застолий, он честно записывает в своем дневнике, что однажды, будучи «недовольный креплением парусов, высек несколько матросов и, сменившись с вахты, с досады, что дурно крепили паруса, выпил два стакана пуншу и сделался пьян… Вот как проводим мы наше время, или, лучше сказать, убиваем. Я, правда, всякий день в мыслях собираюсь учиться по-английски…» Он велел выпороть матросов, будучи нетрезв, а потом мучился своей несправедливостью…