Автор выражает искреннюю благодарность известному историку авиации Михаилу Жирохову. Его во многом эксклюзивные и объективные публикации помогают пролить свет на малоизвестные страницы истории боевого применения авиации в годы Великой Отечественной войны.

Москва была погружена во тьму светомаскировки. Столицу уже не бомбили, однако отдельные высотные разведчики прорывались сквозь пояса противовоздушной обороны. Темна глубокая осенняя ночь, и только в рабочем кабинете в Кремле теплится зеленоватый огонек. У председателя Народного Комиссариата Обороны Иосифа Сталина рабочий «день» был в разгаре. Верховный любил работать по ночам, вот и приходилось окружающим подстраиваться под его ритм.

На совещание собрались высшие командиры ВВС Красной Армии: генерал-лейтенант авиации Константин Андреевич Вершинин, генерал-лейтенант Тимофей Тимофеевич Хрюкин, командир 3-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенант Евгений Яковлевич Савицкий, командующий ВВС маршал авиации Александр Александрович Новиков. Вместе с ними были и прославленные маршалы Жуков, Конев и Рокоссовский. Присутствовал также и начальник Генштаба генерал-майор Шапошников.

— Товарищи командиры, — начал Верховный свою речь. Легкий осетинский акцент и мурлыкающие интонации в голосе создавали впечатление мягкости и добродушия, но горе тому, кто разъярит Вождя! Тогда и проявлялась вся суть его псевдонима! Генералы хорошо знали крутую волю того, кто вот уже три долгих года воевал против самой мощной армии Европы. — После поражения гитлеровских войск на Курской дуге они сильно сдали свои позиции. Однако, товарищи, вы понимаете, что враг очень силен. И главное его превосходство — воздушная и танковая мощь! По танкам после сражения под Прохоровкой и последующих наступательных операций уже сделаны выводы и в данный момент уже вносятся коррективы в программы нашего танкостроения… Мне бы хотелось, товарищи, сейчас остановиться на действиях нашей авиации. Ценой огромных усилий мы переломили ход войны — теперь об этом можно говорить со всей уверенностью. И тактическая инициатива в наших руках. Следует подумать теперь о роли авиации в наступательных действиях армий и фронтов. Прошу высказываться, товарищи.

— Я считаю, что в будущих сражениях возрастет роль бомбардировщиков и штурмовиков, которые будут «расчищать» путь танковым клиньям, — начал Георгий Константинович. Два других «сухопутных» военачальника согласно кивнули.

— А вы что скажете, товарищ Новиков?

— Как командующий авиацией я могу сказать, что наряду с ударными действиями наших «илов» и «пешек» возрастет доля еще и разведывательной авиации. Танковым клиньям необходимо знать, куда идти на прорыв.

Верховный согласно кивнул, держа в руке свою знаменитую трубку.

— А что по поводу господства в воздухе?

— Немецкое командование сохраняет господство в воздухе, к сожалению, — ответил генерал-лейтенант авиации Вершинин.

— Объясните, пожалуйста, Константин Андреевич.

Генерал-лейтенант обладал огромным опытом в командовании и координации действий больших авиационных соединений в Ростовской наступательной операции в ноябре — декабре 1941 года. Тогда Вершинин, будучи командующим ВВС фронта, сумел добиться сосредоточения своей немногочисленной авиации на решающем направлении в нарушение действовавшего тогда принципа придания ВВС отдельным армиям и обеспечил пусть и временное, но превосходство в воздухе на направлении главного удара войск фронта.

Во главе Воздушной армии генерал-лейтенант Вершинин участвовал в апреле — июне 1943 года в невиданном по размаху и ожесточенности воздушном сражении на Кубани. Там Вершинин широко применял постоянное дежурство авианаводчиков на переднем крае, массированное применение сил в ходе воздушных боев. И если ранее исключительным случаем был воздушный бой в составе полка, то над Кубанью с советской стороны зачастую одновременно дралось в небе около пяти и более истребительных полков. Также командующий практиковал широкий обмен успешным боевым опытом — это позднее отмечал в своих мемуарах знаменитый советский ас Александр Покрышкин.

— Гитлеровцы умело манипулируют своими авиационными подразделениями, перебрасывая их на угрожаемые участки фронта, — продолжил Вершинин. — Отдельные группы их эскадр действуют практически на всем протяжении фронта. Немецкие летчики их так и называют — «пожарные команды». Кроме того, они широко практикуют «свободную охоту», составляя подразделения из наиболее подготовленных пилотов — асов-«охотников».

— Так почему же нам не создать такие же подразделения… гм… «охотников»?

— Такая работа уже ведется, товарищ Верховный главнокомандующий, — ровным голосом ответил маршал авиации Новиков.

— Это хорошо. У нас ведь есть достойные летчики, не так ли? Майор Покрышкин, старший лейтенант Кожедуб. — Верховный усмехнулся: — Вы, товарищ Савицкий. Несмотря на мой прямой приказ, полетываете, не так ли?

— Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий, — Евгений Яковлевич открыто смотрел в глаза Сталину.

Немногие могли себе это позволить… Но командующий 3-м истребительным авиакорпусом мог. Его два раза сбивали над Малой Землей — плацдармом в районе его родного Новороссийска.

— Сколько на вашем счету сбитых, товарищ генерал-лейтенант?

— Одиннадцать лично и пять в группе.

— Помнится, в вашей Воздушной армии, Тимофей Тимофеевич, были созданы авиационные эскадрильи штрафников?

— Так точно, однако к теперешнему моменту они уже расформированы, а искупившие кровью свою вину летчики вернулись в обычные полки. Многие пошли на повышение, заслужив награды и звания. В штрафных подразделениях они дрались с отчаянной смелостью! — отрапортовал генерал-лейтенант Хрюкин. Он возглавлял 8-ю Воздушную армию. Под его руководством летчики сражались под Харьковом, Сталинградом, Ростовом-на-Дону, на рубеже Миус-фронта и в Крыму. По инициативе Хрюкина под Сталинградом был создан полк асов — 9-й гвардейский истребительный авиаполк.

— Так, может быть, собрать теперь их вместе и организовать для начала эскадрилью «охотников»? Тимофей Тимофеевич, займитесь этим вопросом.

Две «Аэрокобры» вычерчивали сложные и стремительные фигуры воздушного боя в бездонной синеве неба. Против них выступала шестерка модернизированных «Мессершмиттов-109» с дополнительными подвесными пушками. Гитлеровские стервятники рассчитывали на численное преимущество, но изрядно просчитались. И обломали клювы и когти — один из «худых»[1]уже получил очередь из пушки и пулеметов от напарника советского аса и вышел из боя, волоча за собой хвост черного дыма. Майор Волин вел воздушный бой спокойно, зная, что ведомый прикроет. Серьезный и сосредоточенный, Олег Погорелов обладал завидным хладнокровием. В сочетании с летным мастерством это делало младшего лейтенанта опасным воздушным противником.