Полина Люро

Свет далёких звёзд

Просто сказать, что Рик был в отчаянии ― недостаточно, если можно было бы разделить это чувство на грани, то он уже стоял у последней черты. Вся его жизнь за этот год перевернулась с ног на голову, и даже в страшном сне трудно было представить, что он окажется в таком ужасном положении. Руки дрожали от волнения, и непослушный ключ не желал попадать в замочную скважину даже с десятого раза. Тяжело дыша, Рик прекратил бесплодные попытки и, прислонившись горячим лбом к прохладной поверхности входной двери, мысленно считал до десяти, как когда-то его учила бабушка…

— Господи, Лил, старушка… Ну как я скажу ей, что, в довершение ко всем бедам, потерял работу? И это сейчас, когда до выплаты по кредиту осталось неделя. Она рассчитывает на меня: это же я уговорил её продать старое ранчо, вложив деньги в рискованную покупку. С каким энтузиазмом, идиот, расписывал все прелести жизни в нашем собственном доме, о котором всегда мечтал, а она покорно слушала, согласно кивая и гладя мою щёку своей морщинистой ладонью.

Лил, Лил… Но почему ты тогда не отговорила меня от этого безумия, почему со всем согласилась, ведь ты ― боевая леди и за словом в карман не полезешь? Могла бы словно в детстве отругать дурака, надавав оплеух, вернуть от мечты к жестокой реальности, как всегда это делал дед. Но промолчала ― смерть мужа тебя подкосила, моя старушка, и только я теперь буду виноват, если нас обоих без гроша выкинут на улицу…

Рик застонал, стуча затылком в неподдающуюся дверь, и испуганно вздрогнул от щелчка провернувшегося замка. Бабушка стояла на пороге в строгом тёмном платье с неизменно белым кружевным воротничком, худенькая и постаревшая, но сохранившая ясный взгляд умных, когда-то небесно-голубых, а теперь выцветших до прозрачности глаз. Добрая, чуть насмешливая улыбка на бледных губах, негромкий, уверенный голос:

— Проходи, Рикки, похоже, сегодня ключ тебя не слушается ― что отмечал с друзьями на этот раз?

Внук молча вошёл внутрь и, с размаху бросившись на диван, так что тот невесело скрипнул под тяжестью молодого сильного тела, спрятал лицо в ладонях. А когда рядом раздались почти беззвучные шаги Лил, распрямился как сжатая пружина, закричав на неё и срывая голос:

— Сколько раз предупреждал ― не открывай дверь, не спросив. Мы не в глухомани, где ты знала всех соседей ― здесь большой город. Знаешь, сколько разной швали только и ждёт момента, чтобы поживиться за наш счёт? Месяц назад ограбили дом в конце улицы, а ты, похоже, уже забыла об этом…

Ответом было молчание. Рик посмотрел на замершую в шаге от него побледневшую бабушку, чувствуя, как краска стыда жаркой волной заливает вспотевшие лицо и шею. Он вскочил на ноги и, наклонившись, быстро обнял Лил, зарывшись лицом в её перекинутую через плечо поредевшую седую косу, не убранную в привычный тугой узел на затылке. Печальная мысль:

— Какой же маленькой и хрупкой она стала за этот год… ― только усилила его тоску.

— Прости, прости, Ба, я сорвался… Что за невезучий идиот, твой внук, всё делаю не так, как надо…

Тёплые натруженные руки ласково погладили его спину:

— Они всё-таки выкинули тебя из компании, малыш… Что ж, это могло случиться с каждым ― ты новичок, сам понимаешь, от кого проще избавиться. Это их большая ошибка, но пройдёт немного времени, и тебя позовут назад, вот увидишь…

Рик, усмехаясь, смахнул слезу:

— Ну ты и фантазёрка, Лил. Как же, позовут…

Бабушка приподняла бровь:

— И когда это я ошибалась в таких делах? Помяни моё слово ― ты ещё будешь руководить фирмой.

Рик засмеялся и, как в детстве схватив горячий блин, тут же отскочил от стола, зная, что получит нагоняй. Так и вышло.

— А ну живо мыть руки, негодник: вымахал чуть не до потолка, а такую простую вещь до сих пор не можешь запомнить…

— Да помню, помню, просто голодный… ― донеслось из ванной комнаты, ― Ба, ты же у меня «предсказательница ― высший класс», может, знаешь, где взять деньги на выплату кредита? Машину я уже продал…

Лил сидела за столом, уронив руки на колени и с грустью рассматривая старую скатерть:

— Я вышивала эти узоры перед моим выпускным, как раз накануне того дня, когда увидела Его…

Рик уже наливал себе чай в большой расписной бокал, подвинув поближе горку блинов и бутылку с сиропом. Его лицо недовольно сморщилось:

— Только не начинай, Ба… Сто раз уже слышал эту историю про «неопознанный объект» на старом пастбище. Эти сказки годятся для маленьких детей, а я уже вырос. Ты серьёзно ждёшь «инопланетного принца на белом коне», то есть ― тарелке? Не обижайся, родная, но мне надо подумать о действительно серьёзных вещах, не хочу, чтобы мы с тобой оказались на улице…

Лил сердито отодвинула стул, сказав, не повышая голоса:

— Если бы ты хоть раз меня послушал и поверил… Но мой внук пошёл характером в деда ― такой же упрямый и заносчивый глупец. А ведь именно благодаря «той истории» я смогу тебе помочь…

Рик вспыхнул, зло оттолкнув тарелку, с грохотом упавшую на пол. Его снова охватило раздражение:

— Да ты что? Напишешь роман про встречу с пришельцем? Так нужны время и деньги на раскрутку, но ни того, ни другого у нас с тобой нет. Хотя идея неплохая…

Презрительно фыркнув на выпад внука и гордо задрав подбородок, Лил вышла из комнаты, через минуту вернувшись с картонной коробкой, чуть больше обувной. Она осторожно поставила её на стол, устало выдохнув:

— Я и забыла, какая она тяжёлая… Это камни, найденные на месте падения «той штуки», думаю, они стоят дорого. Посмотри сам…

Рик недоверчиво приблизился и осторожно снял крышку, меняясь в лице. Замер на несколько мгновений, пытаясь что-то сказать, но воздух словно застрял в горле, не давая ни дышать, ни говорить. Наконец, он прохрипел:

— Что же ты молчала, Ба… Вот оно, решение всех наших проблем, ты хоть понимаешь, какое сокровище скрывала столько лет? Я такого нигде не видел. Это же сенсация…

Лицо Лил стало строгим, прозрачные глаза, казалось, потемнели:

— Скрывала, потому что тогда ещё не пришло время… Прошу, не рассказывай никому, откуда они взялись. Придумай что-нибудь, сочинять-то ты горазд. Мне шумиха не нужна, я ведь только с тобой хотела поделиться, а раз моему внуку это