Округ Юма, штат Аризона. Юго-западный угол этого без затей прочерченного прямыми линиями по пустыне штата, протянувшегося от Невады до Нью-Мексико, придавленного сверху мормонской Ютой и поджимаемого снизу мексиканской границей. Жара, песок, сухой колючий кустарник, искусственно высаженные апельсиновые рощи, каменистые холмы, песок, чахлая растительность. Авиабаза морской пехоты. Полигон национальной гвардии. Граница. Нелегалы. С Москвой девять часов разницы во времени и примерно тридцать градусов в температуре. Жарко здесь, очень жарко. И скучно.

Медвежьи углы бывают у нас, в России, а здесь медведи хоть и водятся, но мелкие и мало. Назвал бы угол в честь койота, каких тут множество, да неуклюже получается. Глухомань, короче. Я уже здесь год, и сколько придётся торчать — один бог ведает. Надеюсь, не больше нескольких месяцев. А что поделаешь — работа. Принесла меня нелёгкая сюда, в Америку, кому-то, может, и на зависть, а завидовать-то вовсе и нечему. Америка бывает разная — бывает та, что Лос-Анджелес с Нью-Йорком, даже в Аризоне случается модерновый Феникс со своими богатыми пригородами, но бывает и Юма.

Когда-то Юма считалась воротами Калифорнии. Именно через неё текли тысячи переселенцев, едущих в «апельсиновый штат» искать лучшей доли. Они прибывали по реке Колорадо, тогда ещё не разделённой многочисленными плотинами на озёра и чахлые ручьи, пароходами, поездами по легендарной Юнион Пасифик, здесь на тот момент заканчивавшейся, — в общем, оживлённое было место. Было. Теперь это маленький город посреди ничего. Около восьмидесяти тысяч жителей. Все здесь жалуются на скуку, плохих водителей — что есть, то есть: привыкли ездить по пустыне куда черти понесут, — активность мексиканских банд и высокую для таких краёв преступность. И это тоже правда. Граница под боком, а здесь она ещё в таком «кармане», что путей перехода множество, охраняется она плохо, волокут через неё кокаин мешками, нелегалы идут толпами, по пути приворовывают всё, что плохо лежит. Полиция за ними гоняется, но без большого успеха. Полиция тоже больше чем наполовину из мексиканцев, но, в общем, в потакании землякам не замечена. Конкуренция: чем больше придёт с той стороны, тем меньше всего останется этим, на этой стороне.

Самый южный город округа Юма — Сан-Луис, американская часть поделённого пополам мексиканского городка Сан-Луис де Рио Колорадо. Как и его мексиканская половина, этот пыльный и небогатый городишко, построенный между несколькими промзонами, населён в большинстве своём смуглыми людьми, полагающими родным языком испанский. Оттуда же расходится по всей Америке немалая часть белого порошка — мексиканский картель Хуарез настолько прочно здесь засел, что в мексиканском Сан-Луисе есть даже улица Хуарез, как раз в честь него и названная. Она, что характерно, зажата между улицей Либертад, что означает Свобода, и улицей Революсьон, название которой переводить даже не надо.

Сам же Сьюдад Хуарез тоже расположился неподалёку, как раз напротив техасского Эль-Пасо, а в Сан-Луисе у него лишь филиал. Ещё в Сан-Луисе успешно функционируют сразу четыре весьма агрессивные молодёжные банды, которые преимущественно занимаются наркотиками, но не брезгуют периодически грабить и воровать в самой Юме, воевать между собой и вообще причинять как можно больше проблем окрестностям. По наглости они значительно превосходят полицию, по вооружённости ей не уступают, а для тех, кто вообще переходит границы разумного, есть ещё и государственная граница: перебрался через неё — и ты в безопасности. А до рубежа из Сан-Луиса рукой подать — в самом прямом смысле этого слова.

Ещё банды активно режутся между собой, потому что, по слухам, пару из них втихую поддерживает картель Гольфо, а ещё две верно служат картелю Хуарез. Так что противоречия между ними лежат глубокие, непримиримые, а если точнее, то спорят они о направлении движения кокаиновых потоков.

Вообще граница — главная головная боль местных властей. Сити-холл Юмы даже предоставляет льготное жильё всем, кто нанимается в «Бордер Патрол»: надеются таким образом остановить бесконтрольное хождение в обе стороны. Кстати, я так и не могу понять, что мешает им вместо стены, которую перелезть можно без проблем, и вальяжного патрулирования на машинах вдоль неё не взять на вооружение опыт товарища Карацюпы с четвероногим другом Ингусом, то есть провести контрольно-следовые полосы, организовать заставы и секреты… — у нас-то граница была на замке.

Население самой Юмы наполовину мексиканское, наполовину белое. Негров почти нет. Зато есть индейская резервация племени Кокопа, в которой вальяжно живёт около тысячи человек, пользуясь доходами аж с трёх казино — главного бизнеса индейских резерваций.

Всё дёшево, потому что сюда никто не едет. Женщины всё больше некрасивые, нечёсаные, без косметики, неухоженные. Волосы в жменю взяла, заколкой заколола, напялила растянутую майку с застиранными шортами, кроссовки на веснушчатые ноги и пошла. Здесь это зовётся «естественной красотой», подозреваю, по принципу: «Что естественно — то не безобразно».

Да и толстоваты они в своей массе — не в моём вкусе, прямо скажем. Мы, русские, избалованы женской красотой и зачастую, попадая в иные края, испытываем от её отсутствия культурный шок. Жене-красавице, ухоженной и элегантной, местные англосаксонки в подмётки не годятся, так что моя супружеская верность здесь крепнет день ото дня. Раньше жена опасалась меня здесь бросать одного, но после последнего визита явно успокоилась, поняв, что конкуренток здесь нет и быть не может.

Мексиканки тоже уже всё больше многосемейные и многодетные, да и с индейской кровью, коренастые, невысокие. Короче, настолько отсутствуют соблазны, что я лучше буду честно смотреть в глаза семье, когда её наконец увижу.

Семья в Москве. Старший мальчишка в школе, младший — в детском саду. Менять, пусть даже на год, хорошую московскую школу на захолустную аризонскую не стали. И правильно сделали. Я вот тоже жду не дождусь, когда можно будет счесть дело работающим и ехать домой, появляясь здесь потом с нечастыми визитами.

Как сюда занесло? Почти случайно: придумали некую полимерную сетку, удерживающую влагу в сухой почве, а заодно укрепляющую бока дренажных канав. Не я придумал, другие, я только в производство взялся запустить. В Москве влагу точно удерживать никому не надо — там её девать некуда, а здесь это — дело насущное. Разумеется, оно не только в Аризоне насущное, но и много где ещё, да случайно отсюда первый большой заказ пришёл, вот я и прилетел. Производство, благо оно совсем небольшое, разместили в Мексике, неподалёку совсем, а американцы сетку покупают, так что здесь у нас торговая база. Потом и из Невады люди стали приобретать, а теперь и из Нью-Мексико заказчики подкатили. И вышло, что именно здесь работа пошла, а раз пошла, то я и застрял.

У меня работают три человека. Главный человек после меня — Джек Симмонс. Белобрысый, незагорающий, поэтому с вечно красной физиономией, пробивающейся из-под жидких волос лысиной. Он — менеджер, он главный, он продаёт, и вообще человек настолько незаменимый, что недавно я сделал его партнёром. У него есть недостаток: Джек настолько зануден, что даже я стараюсь его избегать по возможности. Ещё его избегает бывшая жена, которая лишь тянет с него алименты, общаясь через адвоката.