Валерий Туманов

Мама

«Если тебе за пятьдесят, и после сна ничего не болит, значит ты умер. А ведь и вправду, ничего не болит.»

Елена усмехнулась, глядя на люстру, зависшую в предрассветном полумраке. Нежась в невиданном блаженстве, она вспоминала ночной ужас, когда голова выла и раскалывалась, точно сжатая в огромных тисках. И не было даже сил подняться за таблеткой.

«Сон явно пошёл на пользу.»

Медленно сев на кровати и убедившись, что молния боли не пробила голову, она бодро пошла на кухню.

«Боже, какая лёгкость. И в теле, и в мыслях, и в настроении. Так было лишь в далёком солнечном детстве.»

На кухне сообразила, что ходит без тапок, хотя обычно первым делом нащупывала их, боясь коснуться пола босыми ногами.

Чтобы не испортить день простудой, она вернулась за тапками.

Когда в призрачном свете пробивавшихся уличных фонарей Елена разглядела пожилую женщину, сидевшую на её кровати, то, даже не успев испугаться, сообразила, что это сон.

«Поэтому мне так хорошо и легко. Жаль, что так бывает лишь во сне»

Остановилась среди спальни, не понимая, что делать, если знаешь, что спишь. Такое с ней было впервые. Зябкий страх прополз по спине.

Женщина поднялась навстречу. И тут страх буквально парализовал Елену. Потому что к ней, раскинув руки, шла мама, умершая семнадцать лет назад. Это она помнила даже во сне.

— Не пугайся доченька.

Приложив усилие, Елена попыталась уклониться, и даже сбежать, но не смогла — ноги словно вросли в пол. Объятья были тёплыми, нежными и живыми. Но она сжалась, боясь на них ответить.

А вглядевшись в полумрак за спиной матери, Елена позабыла обо всём, и вцепилась в маму, как маленькая девочка, ища в ней защиту и опору. Заныла и затряслась.

— Мама, мамочка, кто это? Кто там лежит на моей кровати?! Кто?

— Не смотри туда, дочка, не надо.

— Мама, это я? Мамочка, я умерла? — её голос дрожал и срывался на плач.

— Нет, Леночка, ты просто вышла из круга. Не бойся, родная.

— Какой ещё круг, мамочка? Скажи правду, я умерла? Умерла?

— Забудь это слово, дочка, оно тебе больше не понадобится.

— Мама, получается, что… Что я уже на том свете? Мама?

— Свет у нас один, дочка. Так же, как и темнота. Ты вышла из круга, милая. Это был инсульт. Мы ничем не могли тебе помочь.

— Мы? Ты сказала мы? Кто — мы?

— Я. И отец. И тётя Люда. И много кто ещё.

Мать снова села на кровать, а Елена отступила на шаг, украдкой заглядывая ей за спину.

Проследив взгляд, мама подвинулась, закрывая собой белое осунувшееся лицо на подушке, стеклянными глазами упёршееся в потолок.

Тут сбоку, у стены, затрепетала серая тень. Оттуда выскочил мальчишка, лет десяти и побежал навстречу.

— Лена, Леночка, ты пришла. — Подскочив, он обнял её за талию, прижавшись щекой к животу и быстро застрекотал. — Лена, зачем ты выбросила эту игру с картинками? Они такие красивые. Я целых три раза угадывал раньше тебя. Правда.

— Ах, ты сорванец, — улыбнулась мама, — Первым решил выскочить. А ну-ка беги. Леночке надо ещё привыкнуть.

Неуверенно протянув руку, Елена коснулась его головы. Затем погладила волосы. Мягкие и тёплые. Такие детские и живые.

Отцепившись, мальчишка со смехом исчез в стене.

— Это твой двоюродный дед. Он вышел из круга ребёнком. Очень тебя любит. В детстве играл с тобой. Всё вспоминает о каких-то картинках.

— Картинках… — растерянно произнесла Елена, — Мама… А отец тоже? … Вы вместе? Ты же верующей была. А он атеистом. Ты ругала его за богохульство. Стращала…

— Эх, дочка. Все мы одинаково рождаемся. И одним путём выходим из круга. Не важно, что ты говорил, важно, как ты поступал с другими. Твой отец, не то, чтобы человека, зверюшки не обидел. Ты же знаешь своего отца.

— А где, где он сейчас?

— Пытается как-то сообщить Ирочке, во сне. Давно уже. Ещё до того, как ты вышла из круга. Хотели тебя спасти, но не сумели.

— Ира, доченька… — Елена села на пол, обхватив коленки. — Она ещё не знает. А я, как назло, щеколду закрыла изнутри.

— И телефон у тебя разряжен, — сказала мама.

— Боже, — горько вздохнула Елена и глянула на мать, — Мам, скажи, а где мы находимся? Что это за мир?

— Мир у нас один. Другого никто не видел.

— А ангелы? Они есть? А рай? Неужели ничего этого нет?

Мать подошла, села рядом, и обняла Елену за плечи.

— Милая. Видеть, как живут и растут те, кто остался после тебя, разве это не рай?

— Наверное, мамочка… Ну а сами? Сами то вы живёте? … Мы… Мы живём?

— Внутри круга люди живут надеждами, потребностями и желаниями. А мы живы тем, что мы есть. Большего не надо.

Тут обе вздрогнули от протяжного дверного звонка. Затем раздался стук и взволнованный женский голос.

— Внученька моя пришла, — улыбнулась мать. А Елена прильнула к её плечу и заплакала.

Минут через двадцать, когда с улицы послышались мужские голоса, а из остановившейся большой машины к окну выдвинулась лестница, мать проворно встала, подняла Елену, и обхватив сбоку, повела куда-то сквозь стену.

— Пойдём, пойдём, дочка. Тебе не надо этого видеть. Мы стараемся этого избегать.

***

Обложка выполнена автором в сервисе Canva.com.