Лондон, 1808 год

Чарлз Айли снова принялся что-то записывать на клочке бумаги, с трудом удерживая его на колене. Карета покачивалась, буквы выходили корявыми, но Чарлз не сомневался, что потом сумеет разобрать нацарапанное.

– Мы побеседовали и с Мередит Синклер, и с Анастасией Уиттиг, миледи, – сказал он, наклонившись, чтобы лучше видеть собеседницу, сидевшую в тени напротив него. Собеседница смотрела в окно, поэтому он различал только очертания ее тонкого профиля.

– Прекрасно, Чарлз, – спокойно сказала она. – Еще немного – и мы приступим к обучению этих молодых леди.

Чарлз удивленно откинулся назад. У него сложилось впечатление, что все наконец-то улажено.

– Вам нужен кто-то еще?

– Я думаю, что еще одна молодая леди придаст нашему кружку завершенный вид. – Даже при тусклом гнете Чарлз заметил что-то вроде улыбки на губах ее сиятельства. – Да, еще одна леди – и наша группа будет укомплектована.

Он заерзал, нащупывая в кармане список кандидатур, который он и женщина, сидевшая напротив, составили после нескольких месяцев тщательных поисков. Хорошо, что Чарлз захватил его с Собой, хотя и был уверен, что этот список больше собеседнице не понадобится.

– Простите мое любопытство, но почему вы считаете, что их должно быть именно три, ваше сиятельство? – спросил он.

Дама рассмеялась:

– Вы когда-нибудь видели, чтобы две женщины думали одинаково?

Он подавил желание улыбнуться:

– Ну…

– Не отвечайте, Чарлз, это только поставит вас в затруднительное положение, – сказала она, и, судя по голосу, настроение у нее было превосходное. – Если в группе будет трое, то всегда найдется решающий голос на тот случай, если двое не согласятся друг с другом.

Он кивнул. Как всегда, ее сиятельство показала себя тонким психологом.

– Понятно. Значит, вы желаете добавить к уже имеющимся голосам голос спокойствия. Или разума.

Она покачала головой:

– Нет. Я думаю, что и Мередит, и Анастасия обе на свой манер являются голосами разума. Мне хочется добавить голос огня. Независимой искры.

Его глаза сразу устремились на первое имя в их списке. Одно из немногих оставшихся, которое не было вычеркнуто по той или иной причине. То было имя, которое тревожило его с самого начала, когда они еще только приступили к осуществлению своего плана.

– Я вижу, куда вы смотрите, и вы правы в своем невысказанном предположении. – Ее сиятельство сложила руки. – Я хочу, чтобы вы обратились к леди Эллингтон.

Чарлз опустил голову, соображая, как лучше сформулировать свои опасения.

– Миледи, я не хочу спорить, но Эмили Редгрейв не отличается спокойствием и разумностью. Существует ли какая-то причина, по которой вы хотите присоединить ее к группе тайных агентов?

И снова его сообщница улыбнулась. На этот раз улыбка ее говорила о каком-то тайном знании и уверенности, устоять перед которыми он не мог.

– Разумеется, Чарлз. Я хочу, чтобы вы обратились к Эмили, потому что она мне нравится.

Крайне удивленный, Чарлз внимательно посмотрел на собеседницу, окутанную тенью. Но спорить не стал. Он уже давно научился не спорить с ней. Она всегда права, и тут уж ничего не поделаешь. Ее чутье безупречно. Именно поэтому он согласился помочь ей в осуществлении этого немыслимого плана: создать засекреченную женскую группу – тайных агентов.

Карета замедлила ход, и Чарлз собрал свои бумаги:

– Хорошо. Я поговорю с ней в ближайшее время.

Его собеседница кивнула, а он распахнул дверцу и вышел из кареты.

– Прекрасно, Чарлз.

Экипаж покатился дальше, а ее сиятельство со вздохом откинулась на спинку роскошного кожаного сиденья.

– Я хочу, чтобы это была Эмили Редгрейв, – прошептала она. – Потому что она очень похожа на меня.

Лондон, 1814 год

Морозный ночной воздух просто обжигал, но Эмили Редгрейв вряд ли ощущала это, когда, толкнув дверь, тихо ступила на обледеневший пол террасы. Стояла зима – одна из самых холодных зим, которые только можно было припомнить, но сегодня Эмили была равнодушна к холоду. Она убегала из тюрьмы. Эмили не один месяц планировала этот побег, не одну неделю трудилась. Ее старания вот-вот принесут плоды. Еще немного – и она на свободе.

Сердце гулко стучало, когда Эмили натянула на плечи толстый плащ и проверила, покрывает ли тяжелый капюшон ее светлые волосы. Они могли выдать ее в темноте. Но переодеться как следует и изменить внешность не было времени. Если выбираться отсюда, это нужно сделать сейчас – или никогда.

Эмили осторожно ступила на скользкий парапет и, стараясь сохранить равновесие, посмотрела вниз, на сад. Высота была, приличной, и Эмили надеялась, что веревка, которую она сделала из припрятанных простыней, выдержит ее вес.

Она присела, чтобы прикрепить конец веревки к каменной перекладине на стене террасы. Потом перекинула веревку через край, обхватила ногами узел, который образовался там, где она связала первую и вторую простыню, и с облегчением вздохнула. Все в порядке: она висит, веревка не обрывается. Это хороший знак. Теперь остается только спуститься вниз на пятнадцать футов – и она окажется на пути к благословенной свободе.

Дюйм за дюймом Эмили спускалась вниз, обхватывая руками и ногами узлы на своей самодельной лестнице. Время от времени она устремляла взгляд вниз, дыхание окружало ее лицо облачком пара, а земля все приближалась и приближалась.

Подул ветер, веревка закачалась. Беглянка из последних сил вцепилась в нее. Все еще было довольно высоко: если Эмили упадет, она сильно ушибется. Недавно оправившись от ранения, она меньше всего хотела снова оказаться в постели. Она непременно сойдет с ума, если такое случится.

Наконец режущий ветер стих, и Эмили продолжила спуск. Сапоги ее коснулись земли, и понадобилась вся сила воли, чтобы не издать торжествующий крик. Дерзкий побег совершен. Первый побег за многие месяцы. Она плотнее закуталась в плащ и повернулась к садовым воротам, выходящим на оживленную в дневное время улицу.

И оказалась лицом к лицу с мужчиной. Чарлз Айли поднял фонарь, который держал в затянутой в перчатку руке, и бросил на Эмили взгляд, смысл которого нельзя было не понять даже в ночном полумраке.

– Эмили, – протяжно и укоризненно проговорил он.

Она топнула ногой, сознавая, что ведет себя по-детски. Потом откинула с головы капюшон, открыла лицо и сердито посмотрела на Чарлза.