«У Кати жопа лучше всех в Европе». Алая надпись нахально пламенеет на колонне эстакады над корсо Франча.

Каменный орел, сидящий рядом, наверняка знал, кто это сделал, но сказать не мог.

А чуть ниже, словно орленок, укрытый хищными когтями мрамора, сидел он.

Короткие. Почти ежиком, волосы, высокий воротник, как у морского пехотинца, темная куртка Levi’s.

Воротник поднят, сигарета в зубах, очки Ray-Ban. Вид суровый, хоть и нет в этом нужды. Улыбка у него чудная, но мало кому удавалось ее увидеть.

Несколько машин внизу, под эстакадой, притормаживают перед светофором. Выстроились в ряд, как на соревновании, хотя все такие разние. Двухсотый, New Beatle, Micra, американская ( не разберешь, какая), старый Fiat Punto.

В двухсотом Mercedes худенький палец с обгрызенным ногтем нажимает на кнопку. Из колонок выплескивается голос какого-то рок-певца. Машина вновь вливается в поток. Вот бы знать, «Where is the love…». И вправду ли любовь существует? Сейчас ей хотелось только одного: чтобы сестра на заднем сиденье перестала беспрестанно напевать: «Дай мне любовь, я хочу любви».

Mercedes промчался мимо, как раз когда докуренная сигарета упала на землю, отброшенная точным щелчком и порывом ветра. Он спускается по мраморным ступеням, одергивает джинсы и вскакивает в седло синей Honda VF 750 Custom. Как по волшебству всклинивается между машин. Правая нога обута в Adidas, переключает скорости, запускает мотор, и он как на волне влетает в общий поток.

Восходит солнце, чудесное утро. Она едет в школу, а он не ложился с прошлой ночи. День как день. Но на светофоре они останавливаются бок о бок. И день не будет похож на другие.

Красный.

Он смотрит на нее. Стекло опущено. Прядь светлых, пепельного оттенка волос приоткрывает нежную шею. Легкий, но решительный профиль, голубые глаза, взгляд ясный и ласковый, веки полуопущены, она наслаждается песней. Эта безмятежность поражает его.

-Эй!

Она удивленно поворачивается к нему. Он улыбается, остановив мотоцикл рядом, у него широкие плечи и черезчур загорелые для середины апреля руки.

- Хочешь прогуляться со мной?

- Нет, я еду в школу.

- Ну так не езди, пропусти. Я тебя заберу у школы.

- Извини,- она улыбается натянуто и фальшиво.- Я не так выразилась. Я не хочу с тобой встречаться.

- Со мной весело.

- Сомневаюсь.

- Тебе ни о чем не надо будет беспокоиться.

- А я и не беспокоюсь.

- А в этом уже я сомневаюсь.

Зеленый. Mercedes срывается с места, и его самоуверенная улыбка гаснет. Отец поворачивается к ней:

- Кто это? Твой знакомый?

- Нет, папа, кретин какой-то.

Через несколько секунд Honda снова рядом. Он облокачивается на стекло, правая рука легко касается газа, как будто он еще заботится о безопасности.

Беспокоится только отец.

- Что это за негодяй? Почему он подъехал так близко?

- Папа, успокойся, я сама с ним разберусь.

Она решительно оборачивается к парню.

- Слушай, тебе что, делать больше нечего?

- Нечего.

- Ну так найди чем заняться.

- Я уже нашел.

- И что же?

- Прогуляться с тобой. Я тебя привезу к «Олимпике», на мотоцикле мы быстро доберемся, потом позавтракаем, а потом я тебя доставлю в школу к концу занятий. Обещаю.

- Не верится что-то в твои обещания.

- Ну же,- улыбается он,- ты уже столько обо мне знаешь, скажи правду, я ведь тебе понравился, да?

Она смеется и качает головой.

- Ну все, хватит,- и открывает учебник, извлеченный из кожаной сумки Nike – я займусь тем, что мне и вправду беспокоит.

- Чем же?

- Экзаменом по латыни.

- А я думал, сексом.

Она устало отворачивается. Теперь она не улыбается даже притворно.

- Убери руку со стекла.

- А куда мне ее положить?

Она нажимает кнопку стеклоподъёмника.

- Я бы тебе сказала, да не могу при отце.

Стекло поднимается. Он ждет и отдергивает руку в последний момент.

- Еще увидимся.

Он уже не слышит ее сухого «НЕТ». Легко кренит мотоцикл вправо. Закладывает вираж, набирает скорость и быстро исчезает среди машин. Mercedes спокойно продолжает свой путь к школе.

- Да ты знаешь, кто он? – Голова сестры просовывается между сиденьями. – Его называют супер-парень.

- А по-моему, просто идиот.

Она открывает учебник по латыни и повторяет ablativus absolutus. Вдруг прерывается и смотрит вдаль. А о чем же она больше всего беспокоится? Уж во всяком случае, не о том, о чем говорил этот тип. И все равно они больше не увидятся. Она решительно принимается повторять дальше. Машина сворачивает налево, к школе Фальконьери.

« Мне не о чем беспокоиться, и я его больше не увижу».

Она не знает, как ошибается. В обоих случаях.

Бледная луна светит сквозь верхушку дерева.

Отдаленный шум. Из какого-то окна доносятся звуки медленной, приятной музыки. Ниже – белая разметка теннисного корта сияет в бледном лунном свете, дно пустого бассейна печально ждет лета. На первом этаже дома светловолосая невысокая девушка с лазурными глазами и бархатной кожей с сомнением разглядывает себя в зеркале.

- Тебе нужна черная майка от Onyx?

- Не знаю.

- А синие брюки?

- Не знаю.

- Ты слаксы надевать будешь7

Даниела стоит в дверях, смотрит на Баби, на раскрытые ящики, разбросанную повсюду одежду.

- Тогда я возьму...

Даниела подходит, переступая через разноцветные Superga, разбросанные по полу, все тридцать седьмого размера.

- Нет! Не возьмешь, потому что я хотела!

- Я все равно возьму.

Баби резко поднимается, уперев руки в боки:

- Извини, но я даже не надевала...

- Могла и раньше надеть!

- Ага, а ты мне все растянешь?

Даниела насмешливо глядит на сестру.